5. Командный и педагогический состав

Что характерно для командной и педагогической деятельности в военно-учебном заведении? Какая дополнительная ответственность ложится на командиров и педагогов? Почему в военной школе должны учить только выдающиеся личности? Какой вред подготовке офицеров наносят невежественное, некомпетентное, грубое, либеральное руководство? Какие требования к директору кадетского корпуса предъявлялись во времена Екатерины Великой? Сколь велико значение обаяния командующей и воспитывающей личности? Почему к руководству вузами приходят нередко недостойные люди? Какие поучительные примеры нам дает история военно-учебных заведений? Есть ли критерии отбора начальников в ввузу? Какие их основные функции? Нужен ли специальный офицер-воспитатель? Как много начальников должно приходиться на обучаемых? Чем отличались русские военные педагоги? Нужен ли воинский дух и патриотизм педагогу, работающему в военном вузе? Каким критериям должен отвечать тот, кто желает преподавать в военном вузе? Чем и как надо привлекать талантливых лиц в военно-учебные заведения? Нужно ли военной школе готовить свои педагогические кадры? Какие функции возлагаются на военного педагога?

 

Нет сомнений в том, что от качеств человека, возглавляющего то или иное дело зависит многое. Не исключение составляет и военно-педагогический процесс. Наша задача состоит не в том, чтобы подтвердить данную истину применительно к военно-учебному делу, а в другом — определиться в тех функциях, которые возлагаются на начальствующий состав и педагогов, выявить основные средства реализации этих функций, разобраться в содержании и структуре достоинств, необходимых командирам и педагогам и сделать определенные заключения по поводу приискания для военно-учебных заведений необходимых кадров.

Существует ряд объективных условий, вызывающих необходимость руководства воспитанием и обучением юношества:

• Молодость неопытна и без помощи старших способна наделать много глупостей.

• Молодые люди в своем развитии нуждаются в мудром направлении их по пути добродетели, знания, умения и опыта. Это могут сделать только умудренные опытом люди.

• Преемственность поколений требует активного общения, в ходе которого младшие учатся уважать и ценить опыт старших, а старшие — с должным вниманием относиться к достоинству молодежи, ее потребностям и запросам.

• Иерархия, предполагающая подчинение нижестоящего вышестоящему, не только воспитывает повиновение, но и формирует обоюдное чувство ответственности взаимодействующих сторон.

• Пример старшего обладает исключительной силой влияния.

• Однако самое сильное, повседневно действующее влияние оказывает стиль, характер жизни, дух, который культивируется (сознательно или стихийно) , благодаря действиям (или, наоборот, бездействию) старших начальников.

 

Особая роль руководящего состава военно-учебных заведений в подготовке офицерских кадров обусловливается следующими факторами:

• Во-первых, той ответственностью перед страной и армией, которую несут военно-учебные заведения по подготовке офицерских кадров.

• Во-вторых, теми ограничениями в свободе, проявлении инициативы и самостоятельности обучаемых, которые накладывают на них требования устава, распорядка дня, правила армейского общежития, интересы служебной деятельности и т.п.

• В-третьих, той ролью, которое военно-учебное заведение играет в формировании у курсантов воинского духа, правильного представления об армии, воинском долге и офицерской чести, корпоративного духа и чувства товарищества.

Другими словами, если в гражданском учебном заведении студент, предоставленный самому себе, обретает возможность не только по-своему воспользоваться наличным свободным временем, но и по своему усмотрению пользоваться благами культуры, науки и цивилизации, то для курсанта мир общения ограничен периметром училищного забора, а все плоды цивилизации и культуры сосредоточены в скудным училищных библиотеках. В силу этого факта командный и педагогический персонал военных училищ — своеобразный проводник в мир с большим спектром возможностей, соблазнов, искушений и т.п.

И, последнее, в силу законов восприятия, первое впечатление от нового, ранее не изведанного, является самым ярким. Так же, как ребенок, став взрослым, копирует своих родителей (их стиль, поведение, привычки и т.п.) , так и курсант, став офицером, переносить виденный в училище стиль работы с ним в войска.

Вот почему ответственность руководителей учебного процесса и преподавателей военно-учебных заведений несоизмеримо выше, чем у их коллег из гражданских вузов.

 

Все вышеизложенное свидетельствует в пользу того, что руководить военно-учебными заведениями должны педагогически одаренные люди. Выдающиеся люди, но без педагогического таланта не могут быть признаны людьми, достойными этой миссии.

Бездарность вообще не может быть допущена в военно-учебные заведения.

Генерал Н.Морозов метко подметил общую черту бездарности: это — «рабская погоня за внешностью, посредством которой она скрывает убожество своего внутреннего мира»{631}. Любое благое дело бездарность способна исказить до неузнаваемости. Но особенно вредна бездарность «кое-что знающая и выучившая», так как по своему самомнению, и по упорству в своих заблуждениях способна нанести колоссальный вред общему делу{632}. Бездарность, провозглашая, что в военном деле нет мелочей, пользуется этой фразой, чтобы в действительности заниматься одними мелочами, чтобы всякое живое дело свести к известной внешности и форме{633}.

Нужно заметить, что по данным психологии, подчиненные очень чутко реагируют на поведение лица, поставленных во главе их, а потому совершенно не нужны грубые дефекты, достаточно отсутствие или несоответствие одного из слагаемых, составляющих их представлению облика «правильного» начальника, чтобы подчиненные потеряли веру в него, в его служебное и нравственное превосходство, а значит и уважение к нему, к его требованиям{634}.

В реальной жизни встречается много типов военных начальников. На наш взгляд достойную внимания попытку разобраться в этом вопросе предпринял П.Изместьев, положив в основу своей работы идеи А.Гавэ{635}. По его мнению, существуют следующие негативные типы военных начальников:

• Самодовольный начальник. Он настолько поглощен самим собой, что только и думает о том, чтобы все вокруг него ему поклонялось; который смотрит на свою должность, как на средство удовлетворять свои желания, фантазии; который ставит своею целью выдвинуться из ряда других и озариться ореолом новой власти. Такой начальник стремится видеть вокруг себя лица, восхищенных или даже прямо трепещущих одного его взгляда подчиненных. Он ходит особенною поступью, бросает надменные взгляды, грубо окликает каждого и при всяком удобном или неудобном случае проявляет свою власть в виде суровых выговоров, арестов и пр. Дайте такому начальнику часть, преданную долгу, мужественную, дисциплинированную, полную инициативы и отваги, и он через несколько недель превратит их в упавших духом, недовольных и даже полных ненависти людей.

• Гуманный начальник. Этот тип начальника — офицера гуманного, сознательно желающего общего блага, любящего службу, но не имеющего достаточно духовной силы, чтобы заставить трудиться своих подчиненных. По сравнению с первым, зло, приносимое им едва ли будет меньше, так как на всем его командовании будет лежать отпечаток слабости и нерешительности. Подчиненные такого начальника будут стараться увернуться от дела, избежать ответственности и работа будет в общем брошена на произвол судьбы, а вся служба вырождается в какую-то недостойную комедию.

• Хитрый начальник. Он стремится ввести в заблуждение своих подчиненных относительно своих личных достоинств, своей моральной ценности рядом уловок, красивых поз, поворотов головы, жестов, слов, то он скоро собьется с пути. Но всякая его ошибка, всякий промах моментально чувствуются ими. Командование, проникнутое неискренностью, обречено на неудачу и имеет только отрицательное воспитательное влияние.

• «Наплевательский» тип начальника. Но есть и третий тип начальника — это тип человека. смотрящего на все с точки зрения «наплевать». Такой начальник не только извращает само понятие о командовании, но он прямо его уничтожает. Он берет от жизни все, пользуется всеми преимуществами службы, и считает наивными младенцами тех, кто несет тяжелое ее бремя. Этот тип — зло, бич всякой армии.

• Ограниченный начальник. Начальник с ограниченным умственным кругозором. понятно, подвержен массе ошибок, перечислять которые считаем излишним. Его главная и вечная иллюзия состоит в том, что в службе он замечает ее внешнюю казовую сторону и не способен вникнуть в сущность дела, цели, сил и средств, которые приводят в движение организм части. Начальник с таким умственным багажом, с такой нравственной безукоризненностью уходит в море бумаг, рапортов, предписаний, нужных и ненужных приказов и ответов и смотрит на военное дело настоящее сквозь призму этого сомнительного аппарата управления. И это бумагомарание возводится на степень искусства, приобретает даже свои принципы... но в результате сковывает живую мысль, работу и бумага торжествует над жизнью.

Из этого «перечня», конечно, нельзя найти ни одного типа, достойного для руководства военно-учебным заведением.

 

Следует отметить, что важность отбора нужных начальником для военно-учебных заведений понималась прекрасно в разные времена, начиная с первых десятилетий работы военных школ России. Граф П.Шувалов, под благотворным влиянием М.Ломоносова представил государыне Елизавете Петровне в 1758 г. доклад об объединении Артиллерийской и Инженерной школ, в котором, в частности, выдвигается требование, «чтобы в директора в корпус определен был такой человек, которого бы знание военного дела и охота, сопряженные с достоинствами его особы, служили примером всем подчиненным к исполнению должностей их»{636}. Уставом 1766 г., который разработал И.Бецкой, на генерал-директора кадетского корпуса возлагалась обязанность «цензора или наблюдателя нравов во всем Корпусе»{637}. Далее Устав конкретизирует требования к директору таким образом. Это должен быть «человек, в воинских трудах состарившийся и искусный как в этих делах, так и в правилах, к гражданскому житию принадлежащих, радетельный, трудолюбивый, кроткий, ласковы и обходительный, но в важных воинских упражнениях вид строгости имеющий; для того же, чтобы он мог исполнять свою многотрудную должность охотно, с любовью и ревностью, ему ни к каким сторонним делам отлучаемо быть не надлежит, дабы чрез то не истребилось недреманное проворство и строгость порядка, которая безотлучно его, днем и ночью, в Корпусе пребывания требует»{638}.

Поражает глубина мысли некоторых руководителей военного образования России, когда они пеклись о том, чтобы поставить во главе военно-учебных людей во всех отношениях достойных. В данном случае речь идет о генерал-адюътанте Я.Ростовцове, который длительное время был ближайшим помощником Главного начальника военно-учебных заведений Великого Князя Михаила Павловича. Об одном из директоров кадетского корпуса он пишет так: «меня пугает в N вспыльчивость, нерешительность и непомерный страх ответственности; кроме того, какая-то странная боязнь в присутствии государя и Вашем, которую я боюсь, чтобы он невольно не передал и детям »{639}. Особенно поразительна вторая часть этого послания, где говорится о том, что данный директор проявляет боязнь в присутствии Государя и Великого Князя. По меркам обычного человека — это естественная реакция подданного, по мнению Я.Ростовцова — серьезный недостаток. Понимая то, что чувство собственного достоинства является важнейшим достоянием человека и что его следует соблюдать даже в присутствии царственных особ, Ростовцов понимает, как важно хранить это чувство в благородном юношестве.

О значении обаяния личности старшего начальника проникновенно писал П.Махров: «Обаяние личности высшего начальника создается репутацией его предыдущей командной службы, которую он заслужил, благодаря своей способности проявлять физическое напряжение, в пример другим, требуя от них того же; далее этому обаянию начальника способствует: доверие, внушаемое знанием дела; уважение, вызываемое справедливостью; постоянная готовность отвечать за все и подчинять себя и других строгим требованиям дисциплины; умение быть корректным; умение с гордостью командовать без чванства; сердечная и справедливая благосклонность без заискивающей фамильярности и самоуничижения; неослабная и осмысленная твердость убеждений; наконец, искренность и прямота. Это обаяние, создаваемое столькими качествами, приобретается неустанной работой, постоянным напряжением воли. Наконец, оно укрепляется нравственными достоинствами среды, а также примером и поддержкой со стороны старших офицеров. На эту же поддержку можно рассчитывать только при умении обращаться с подчиненными»{640}.

Но, как это нередко бывает, пожелания часто расходились с действительностью. Директор 1-го кадетского корпуса до 1820 г. и член главного правления училищ Ф.Клингер, по словам одного из современников{641}, говаривал: «русских надо меньше учить, а более бить». Другой пример весьма характерен в практике назначения высших руководителей военно-учебных заведений. Так, в 1831 г. вместо генерала А.Жомини, проектировавшего создание военной академии России и отличавшегося мягкостью и демократичностью в общении, начальником был назначен генерал И.Сухозенет, отменный служака, строгий уставщик. Директор Академии на первом плане сразу поставил «охранение дисциплины между молодыми офицерами»; любимое его выражение, употребляемое им в приказах и в речах офицерам, было — «без науки побеждать возможно, но без дисциплины никогда!; на науку он смотрел — как на что-то придаточное к военному делу. — «Наука в военном деле, — говорил И.Сухозанет, — не более как пуговица к мундиру: мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира»{642}. Относительно офицеров, по понятиям Сухозанета, все академические власти должны были стоять в строго начальственных отношениях, т.е. не принимая никаких объяснений, не вдаваясь в разговоры с офицерами, употреблять лишь власть карательную при малейшем проступке; узнавать причину проступка офицера, вводить следовательно смягчающие обстоятельства значило бы, по словам Сухозанета, «становиться более отцом, нежели начальником», — говорил он в своем обращении к вице-директору и штаб-офицерам. -»Вы здесь не школьники над школьниками, вы здесь полные начальники. Вы всегда и во всякое время можете сами послать офицера под арест — сперва в Академию, потом на гауптвахту и только доложить об этом вице-директору. А то они думают, (относится к присутствующим при этом офицерам) что без меня никто их и арестовать не может, что о них надо доводить до сведения Самого Государя Императора!»{643}

Конечно, мы были бы не правы, если бы показали лишь отрицательные примеры и не нашли примеров иного характера, не отдали должного ряду выдающихся личностей.

К числу таких людей относится назначенный 8-го июня 1805 г. директором Императорского Военно-Сиротского Дома подполковник Ф.Геен, который управлял им до своей смерти, в сентябре 1814 г. Этот девятилетний период времени, без всякого сомнения, следует считать самым важным в жизни заведения. Приняв его в состоянии полного разложения и захудалости, энергичный и деятельный начальник сумел поставить его на ноги, преобразовал, как говорится, сверху до низу, и оставил своему преемнику в блестящем виде, ни в чем не уступающим существовавшим тогда кадетским корпусам. Он постоянно заботился об учителях: представлял их к почетным наградам, повышал в окладах; сверх своего главного предмета давал возможность иметь уроки по другим предметам. Но, вместе с тем, строго следил и за исправным посещение ими лекций{644}.

Полковник лейб-гвардии Измайловского полка Годеин Павел Петрович, первый директор Школы гвардейских подпрапорщиков, также относится к числу достойных людей. Его приказы по школе, в которых он при разборе совершенных подпрапорщиками проступков разъяснял им основные требования благовоспитанности, воинской дисциплины и службы, свидетельствуют о его верном взгляде на дело воспитания и об умении избирать целесообразные приемы{645}.

Иван Логинович Голенищев-Кутузов, будучи капитаном 2 ранга, в обход представления морской Коллегии, предложившей список адмиралов на вакантную должность Морского кадетского корпуса, решением Императрицы был назначен командовать этим корпусом. Ф.Веселаго, историк военно-морского образования в России, отмечает: «Лишнее будет говорить, что образование, ум и деятельность Кутузова соответствовали этим милостям»{646}. Действительно, Иван Логинович получил превосходное воспитание, знал совершенно языки французский и немецкий и страстно любил русскую литературу. В гостиной Кутузова можно было встретить почти все наши русские и иностранные знаменитости: ученых, литераторов и художников. Свою выдающуюся ученость он сумел поставить на службу военному образованию.

В 1778 году генерал-лейтенант Семен Гаврилович Зорич на свои средства основал в Шклове{647} учебное заведение для детей бедных дворян, под названием Шкловского благородного училища (затем 1-й Московский Кадетский Корпус) . Для помещения учеников (до 500 человек) Зорич построил в Шклове прекрасное здание и снабдил его всеми необходимыми пособиями для изящного образования молодых людей. Он выписал надзирателей и учителей на выгодных для них условиях, собрал замечательную библиотеку, музей, картинную галерею, оркестр музыки из собственных крепостных людей и завел даже театр с балетом. Перед домом Зорич приказал устроить карусель, т.е. большой открытый манеж, в котором воспитанники учились ездить верхом, а кирасирский взвод забавлялся рыцарскими играми. Училище делилось на два взвода -кирасирский и гусарский, и на две пешие роты — гренадерскую и егерскую. Генерал Зорич не ограничивался одним только образованием своих питомцев, но распространял на них свое благотворение и за пределами училища: по выпуске юношей из заведения заботился он об определении их в военную или гражданскую. службу, ходатайствуя за них перед Императрицею, а при отправлении к местам назначения, наделял всем нужным{648}.

В «Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений» содержатся интересные сведения о том, как Зорич был произведен в генералы. В войне с турками он был взят в плен и назвал себя капитан-пашою; под угрозой смерти турки предлагали ему вступить в их службу, но Зорич отвергнул с негодованием это предложение, а когда султан написал письмо Екатерине о размене пленных, то не преминул поздравить Екатерину II с тем, что она имеет таких верноподданных, как русский храбрый генерал Зорич. Невольно явился у Императрицы вопрос, что это за неизвестный ей генерал Зорич. Были произведены справки, и из рассмотрения списков оказалось, что Зорич был не генерал, а майор. По совершении размена пленных, Зорич представлялся Императрице, которая предложила ему вопрос о причине, заставившей его назваться русским капитан-пашою, т.е. генералом. «Виноват, Ваше Величество! — отвечал Зорич. — Для спасения своей жизни и чтобы иметь счастие служить Вашему Величеству и отечеству я назвал себя генералом». — «Будьте же вы генералом, — милостиво произнесла Екатерина. — Турецкий султан хвалит вас, и Я не сниму с вас чина, который вы себе дали и заслужили»{649}.

Помощником директора Школы гвардейских подпрапорщиков был назначен капитан лейб-гвардии Измайловского полка Карл Карлович Мердер, для характеристики которого достаточно сказать, что, благодаря своим высоким нравственным качествам, обширному образованию и выдающимся способностям к педагогической деятельности, он вскоре был призван на почетный и весьма ответственный пост наставника и воспитателя Великого Князя Александра Николаевича{650}.

Особо следует сказать о подполковнике Николае Николаевиче Муравьеве, который еще в 1810 году стал президентом студенческого Общества любителей математических наук. Перед наступлением кампании 1812 года, когда армия наша нуждалась в офицерах Генерального Штаба, князь Волконский потребовал от Н.Муравьева сведений о его учениках, из которых многие были приняты, в то время, без экзамена, прямо прапорщиками армии, а вслед затем переведены в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части. Отечественная война прекратила на время учебную деятельность Н.Муравьева. Он поступил в ополчение, с чином полковника, и был назначен начальником штаба в корпус графа Толстого. По заключении мира с французами, Н.Муравьев вышел в отставку и, в 1815 году, снова открыл лекции математических и военных наук у себя в доме в Москве. Узнав о том, князь П.Волконский исходатайствовал Высочайшее соизволение: учеников Н.Муравьева, по его аттестации, зачислять на службу колонновожатыми и, по его же представлению, производить в офицеры по квартирмейстерской части{651}.

Директором Морского училища был назначен Александр Львович Нарышкин, человек молодой (28 лет) , пылкий, отлично образованный и любимец Петра Великого. Во время путешествий по Германии, Франции и Италии, Нарышкин особенно занимался морскими науками. Возвратясь, после долговременного отсутствия, в Россию, он был определен в Адмиралтейство, но все свое свободное время находился при Государе, который иначе не называл его, как «Львовичем». Нарышкин горячо принялся за вверенное ему управление Морскими училищами и много сделал полезного для юной Академии. При Нарышкине ученики ходили в поход на эскадре, а для изучения корабельной архитектуры, он, также на основании регламента, заставил сделать модель корабля, и поставил ее в Академию{652}.

В 1719 году начальствование Морской академией принял полковник и от бомбардир капитан Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев. Новый начальник, получивший воспитание за границею, особенно хорошо знал математику; за четыре года перед своим назначением в директоры, он преподавал В Морской Академии артиллерию, и впоследствии напечатал книгу по части механики. При учреждении школ по губерниям, при архиерейским домам, он заведовал такими школами в Пскове, Новгороде и Ярославле{653}.

Главным директором Сухопутного Кадетского Корпуса назначен был 19-го февраля 1750 года действительный тайный советник князь Б.Г.Юсупов. Выбор этот был весьма удачен. Князь Юсупов, в продолжении девятилетнего управления корпусом, посвящал все свое внимание и время на образование вверенного ему юношества. Входя во все подробности корпусного управления, он старался как можно ближе ознакомиться с лицами, имевшими непосредственное влияние на кадет. Последствия оказались самые благодетельные. Многие негодные чиновники были удалены, содержание кадет улучшено; в преподавании наук введен больший порядок. Сверх того князь приказал вести при ротах списки штрафованных воспитанников, знакомился с отличнейшими по наукам и поведению, словом, — не было предмета, на который он не обратил бы внимания{654}.

И, тем не менее, при всех названных положительных фактах, мы вынуждены констатировать: к несчастью для России, на командном составе, особенно на старшем, сильно выразилась заинтересованность правящих кругов обрести в командном составе свою главную опору .

Избрав при этом негодные критерии (личная преданность, лояльность правящим лицам, а не интересам государства и истинным целям боевой готовности) , правящие круги (император, правительство, аристократическая верхушка) , поставила дело так, что на высшие военные должности приходили люди, типичными чертами которые были: «безусловно исполнительный по отношению к старшим, но не решающийся выразить свое мнение, требовательный к подчиненным, слабо, или совершенно незнакомый с техникой военного дела на войне, неспособный к сколько-нибудь самостоятельной деятельности, а потому теряющийся, как только, выйдя в условиях боевой деятельности, остается без руководства своих начальников»{655}.

Чем заканчивались отдельные попытки проявить активность и самостоятельность в стенах военно-учебных заведений, можно увидеть на примере Военной академии, той попытки реформы военно-учебного дела, которая проводилась с 1911 по 1913 гг. профессором Николаем Николаевичем Головиным и его сподвижниками. Несмотря на то, что новая система продержалась всего три года, она оставила свой след в военно-учебном строительстве. В это время в академии начался расцвет мысли. Военная литература обогатилась работами Изместьева, Головина, Черемисова, Марушевского, Незнамова, Матковского, В.Новицкого, Кельчевского и др. Это были первые всходы новой школы, быстро срезанной руководящими верхами, почувствовавшими в ее развитии опасность. «Единственный критерий — разум», — это положение было неприемлемо для «блюстителей порядка», ибо офицеры стали думать .

Против новой системы преподавания были сосредоточены нужные силы, и его судьба была предрешена. Съезд объединенного дворянства, прямым давлением на Николая II, даже помимо военного министра, в 24 часа устранил начальника академии Щербачева, а Головина отправил в глушь командовать полком. Другие деятели реформы также постепенно вытеснялись и выдвинутый тем же съездом дворянства Янушкевич, пришел в академию с директивой «вернуть ее на путь доблестных предков». Академия вновь стала барской командой{656}.

Итак, исторический опыт нам показывает, что предпринятые попытки установить некоторые критерии для отбора нужных руководителей военного образования, наталкивались на политические «соображения» верхов, которые не всегда отвечали коренным интересам России. В результате получалось так, что желания расходились с действительностью и, если прибегнуть к образному выражению, то по задумке «лев должен быть руководить баранами», а на деле «баран — львами». Может быть это звучит грубо, но суть проблемы все же одна: руководить должен лев...

 

После данного сравнения, перейдем на язык прозы, предприняв попытку сформулировать основные требования к качествам руководителя военно-учебного заведения. Итак, данный руководитель (начальник, командир, директор, — все эти названия имеют, пожалуй, формальное значение) должен обладать такими, как:

• Преданность делу подготовки офицерских кадров. Патриотизм.

• Высочайшая образованность, военная культура и кругозор.

• Твердость характера.

• Боевая и служебная опытность.

• Порядочность, честность, искренность.

• Педагогический и организаторский талант.

• Инициативность, стремление и заинтересованность развивать дело подготовки офицерских кадров.

• Заботливое и внимательное отношение к людям, их нуждам и запросам; умение отстаивать их интересы в вышестоящих инстанциях.

 

П.Изместьев, в своем труде, выделяет три главных элементах командования: ум, характер и преданность делу. При этом, он отмечает: «умственное развитие это элемент, который имеется у всех, чтобы поднять принципы командования; сильный характер — встречается реже; преданность долгу и делу — отсутствует чаще всего»{657}. Нам, судя по личным наблюдениям, приходится согласиться с такой оценкой. Но это вовсе не означает того, что следует согласиться с нехваткой преданности: нужно искать людей преданных — они есть!

В пользу «отеческого» стиля начальника свидетельствуют следующие слова из «Военного Сборника»:

«Обращение всех начальников к подчиненным должно быть отеческое, благосклонное, спокойное, но непоколебимо твердое и строгое; они должны иметь нравственное превосходство. Отеческое отношение отнюдь не значит слабое; ведь ни один хороший отец не будет слаб своему сыну; бывают семейства, где дети не дисциплинированы, ленивы, непочтительны, грубы, несмотря на то, что ругательства и побои сыпятся от родителей; другие же дети покорны, трудолюбивы, становятся чудесными гражданами и великолепными солдатами единственно из любви, уважения к своему отцу, который повлиял на них своим хорошим примером, нравственным превосходством, авторитетом, без жестоких наказаний во время воспитания; в этом смысле и надо понимать слово «отеческое» в армии{658}.

Следует прислушаться к словам Дрозд-Бонячевского по вопросу об использовании властных полномочий в среде молодежи. «При всяком способе воспитания имеет место некоторое насилие над волею воспитываемых, а потому оно принимается последними с неудовольствием, скептицизмом и нередко даже с долей озлобления, пишет он. — Озлобление подчиненных интенсивнее всего проявляется при грубом, некультурном проявлении власти. Вследствие сказанного старший должен прибегать к этому насилию в высшей степени осмотрительно, умно и корректно. При этом надо помнить, что большинству молодежи свойственна очень похвальная щепетильность к чувству собственного достоинства, и поэтому непростительно, со стороны власть имущих, заглушать эту щепетильность грубым унижением личности»{659}.

Нам представляется далее необходимым рассмотреть основные функции руководителя военно-учебного заведения. Имеющиеся деления на административную, хозяйственно-распорядительную, воспитательную и прочие функции имеет право на существование, но вряд ли отражает существо истинного руководства военно-учебным заведением

Основные функции руководителя вуза

• Духовная.

• Коммуникативная.

• Мотивационная.

• Общественно-политическая.

• Охранительная.

• Контрольно-оценочная.

• Учебно-воспитательная.

• Научно-исследовательская.

 

Духовная функция руководителя военно-учебного заведения . Есть, по меньшей мере, три составляющих этой функции: во-первых, культивирование руководителем в вузе настоящего воинского духа; во-вторых, обеспечение здоровой духовной атмосферы; в-третьих, личное духовное наставничество.

Естественно, самой важной составляющей здесь является культивирование воинского духа. При реализации этой задачи следует избежать характерной ошибки — подмены содержания: замену культивирования воинского духа культивированием армейских порядков, попытки превратить военно-учебное заведение в образцовую воинскую часть.

Мы давно и часто повторяем слова Наполеона о том, что успех на войне на ¾ зависит от духовной стороны дела. К сожалению, этим повторением мы, в громадном большинстве случаев, и ограничиваемся, совершенно забывая, что в таком живом деле, как военно-учебное, это должно иметь свое конкретное проявление и подтверждение.

По мысли Д.Трескина, «сущность воинского духа состоит в том, чтобы он (солдат, офицер — А.К.) привык к той мысли, что он есть воин и прямое назначение его, это — война... и чем чаще солдат будет об этом вспоминать, тем больше будет он проникнут воинским духом, т.е. быть военным в истинном смысле этого слова, и не только по наружному виду. Для достижения этого, нужно поставить солдата в такие условия, ввести в такую обстановку, чтобы все окружающие его и каждую минуту напоминало о его настоящей роли и значении»{660}.

Воинский дух дает армии и жизненную энергию и дееспособность. Воинский дух состоит из слияний интеллектуальных и моральных стремлений, проявляясь в самостоятельных действиях, в инициативе. Развиваться воинский дух может только тогда, когда начальники не требуют автоматического исполнения, и наоборот, он гибнет, когда торжествует рутина, убивается энергия, принижается гордость{661}. Как чаша весов опускается под тяжестью груза, так и дух наш поддается воздействию очевидности. (Цицерон) . Какова очевидность — таков и дух.

Говоря о второй стороне духовной функции руководителя вуза — о создании здоровой духовной атмосферы, отметим, прежде всего важность единодушия среди людей, обратив внимание на замечательные слова И.Златоуста{662}:

«Ничто не может сравниться с единомыслием и согласием; при этом и один бывает равен многим. Если, например, будут единодушны два или десять, то один уже не один, но каждый из них бывает в десять раз больше; и ты в десяти найдешь одного, и в одном десять. Если у них есть враг, — он уже нападает не на одного, и бывает побежден так, как ели бы нападал на десятерых. ... Возьми себе урок и из противного. Пусть кто-нибудь не имеет ни одного друга, — что служит знаком крайнего неразумения, — какова будет жизнь его? Хотя бы он был чрезвычайно богат, хотя бы жил в довольстве и роскоши, хотя бы приобрел бесчисленные блага, — он бывает одинок и беспомощен. Между друзьями же не так; но хотя бы они были и бедны, — они бывают богаче богатых ... Таким образом дружба будут для нас основанием всякого удовольствия и всякой безопасности. В самом деле, невозможно потерпеть какое-либо зло тому, кто охраняется столькими оруженосцами. И царские телохранители не столько бдительны, как эти: те охраняют по нужде и страху, а эти по доброжелательству и любви; любовь же гораздо сильнее страха. Притом царь боится своих стражей, а человек, имеющий друзей, больше надеется на них, чем на себя, и при них не боится никого из злоумышляющих. Будем же приобретать друзей, — бедный, чтобы иметь утешение в бедности, богатый, чтобы в безопасности владеть богатством, начальник, чтобы безопасно начальствовать, подчиненный, чтобы иметь благосклонных начальников».

Применительно к военно-учебным заведениям единомыслие руководящих и педагогических кадров втройне важно, ибо здесь ярче всего отсутствие последнего проявляется в виде действий персонажей басни И.Крылова «Лебедь, щука и рак»:

«Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука»{663}.

Тот, кто знаком, с коллективами военно-учебных заведений, без лишних слов поймет, как важно добиться единомыслия среди людей, которые то ли в силу «учености», то ли по соображениям ложной кастовости, то ли из-за недомыслия и недальновидности выстраивают внутри военной школы оградительные сооружения и ведут иногда нешуточные «сражения» из-за мелких, не стоящих того, вопросов, нанося ущерб общему делу.

Весьма к месту тут следующее рассуждение Аристотеля о том, что «единомыслие есть политическая дружба»: «Такого рода единомыслие существует между нравственными людьми, ибо они находятся в согласии сами с собою и с другими людьми, так как они не меняют, так сказать, своих намерений. Их воля остается неизменной, она не убывает и прибывает, как вода в проливе Эврип. Воля их направлена на полезное и на справедливое; и к этой цели они стремятся сообща»{664}.

Говоря о личном духовном наставничестве руководителя, следует подчеркнуть следующую мысль: с одной стороны, сфера духовного наставничества самого руководителя распространяется на его ближайших помощников; с другой стороны, эта функция реализуется посредством личного примера руководителя, а также через поучительность подготовки и проведения общевузовских мероприятий. Другими словами, не следует возлагать на руководителя роль непосредственного духовного наставника обучающихся в вузе и работающих в нем — это для него непосильно, а сточки зрения системы руководства даже и вредно, ибо каждый должен заниматься своим делом и выполнять часть общей работы на своем участке деятельности. Но вот опосредованное наставничество, безусловно, должно осуществляться через пример и практические действия руководителя.

 

Коммуникативная функция руководителя . Суть вопроса в том, что учебное заведение — это единое учреждение, а коллектив этого учреждения — одна команда, в которой, выражаясь спортивным языком, роль капитана выполняет руководитель.

Опять же, обращаясь к людям, знающим положение дел в военно-учебных заведениях, можно констатировать без излишнего доказательства следующее: многие вузы — это собрание разнородных и разобщенных коллективов, работающих не на общий конечный результат, а на свои, узкие (кафедральные, «местечковые») интересы; «капитан» общей команды — или же выразитель интересов определенной группировки или же личность, дистанцирующаяся от всех, занимая либо положение третейского судьи, либо властного диктатора, без решения которого даже гвоздь не может быть вбит по предназначению...

Военно-учебное заведение, являясь частью военно-учебной системы и входя в целом в военную организацию, не может не иметь связей и контактов с другими вузами, органами учебного и военного управления, а также воинскими частями, для которых оно готовит своих питомцев.

Несколькими штрихами покажем, каким образом коммуникативные задачи решались в военно-учебных заведения России. Так, 2 апреля 1835 г. приказом по военно-учебным заведениям учреждены особые «Воспитательные комитеты», составлявшиеся из всех корпусных офицеров и старших учителей, для решения общих вопросов воспитания кадет{665}.

Для проверки направлений, хода и постепенного усовершенствования учебной части в военно-учебных заведениях, Главный Начальник повелел производить сравнительные , общие публичные испытания воспитанников во всех сих Заведениях вместе. Такое испытание было проведено в первый раз в июне месяце 1842 года, в присутствии всех принадлежавших к военно-учебным заведениям чинов военной и учебной службы и многих лиц постороннего ведомства, известных своим образованием. Публичному испытанию подвергнуты были воспитанники всех военно-учебных заведений, предназначенные к выпуску, для чего и собирали их в сборной зале Дворянского Полка. Экзамен произведен был в следующем порядке предметов: в первый день в языках, во второй — в науках физико-математических, в третий — в науках политических, в четвертый — в науках военных. Так как общая программа по преподаванию Закона Божия утверждена еще не была, то испытание в оном сделано было особо в каждом Заведении. Вместе с тем Главный начальник объявил военно-учебным заведениям, что, с 1843 года, будет требовать на общий публичный экзамен, сверх классов выпускных, и остальные классы всех без изъятия Заведений, избирая каждый раз один из таких классов для испытания в одном или в нескольких учебных предметах, по собственному внезапному назначению Его Высочества{666}.

В видах применения в кадетских корпусах единообразного порядка, общего для всех военно-учебных заведения приказом Главного Начальника военно-учебных заведений от 19 апреля 1850 г., №1182, Директорам кадетских корпусов вменялось в обязанность посещать во всякое время дня и ночи, по крайней мере один из столичных корпусов, и усваивая, один от другого, то, что будет признано полезным, применить к заведению, вверенному его управлению{667}.

При всей очевидной полезности данных решений, трудно предположить, что все из них неукоснительно соблюдались или же использовались во благо, а не во вред общему делу. Как бы там ни было, признать проблему коммуникации решенной на сегодняшний день совершенно нельзя. Проблемы коммуникации (внутренняя и внешняя) сохраняется и требует своего разрешения. Не последнее место в ее решении играет руководитель военно-учебного заведения.

 

Мотивационная функция руководителя. Необходимость мотивации военно-учебного дела не вызывает сомнения. Дело в другом: что следует мотивировать, говоря другими словами, на что надо повышать спрос в военно-учебных заведениях, или: что должно быть в цене? Исходя из исторического опыта, можно указать то, в чем, главным образом, нуждаются военно-учебные заведения. Это:

• Талант.

• Преданность делу. Подвижничество.

• Разумное усердие, инициатива и творчество.

• Патриотизм.

Исключительной мерой такой мотивации, на наш взгляд, была система премирования преподавателей и обучаемых.

К примеру, в Императорской военно-медицинской академии существовала следующая система премий для преподавателей и студентов:

1.Кто — то из пожертвователей (ими могли быть как частные лица, так и организации) предоставляли военно-учебному заведению какую-то сумму.

2.Эта сумма помещалась в одно из кредитных учреждений под проценты.

3.Объявлялся конкурс на получение премии (к примеру, в академии он объявлялся раз в 4 года).

4.За то время, на который объявлялся конкурс, положенный в банк капитал, давал определенные проценты. Проценты, набежавшие с этого капитала, и составляли премию.

Так, в академии была установлена премия заслуженного профессора академика Петра Загорского. Капитал в сумме 4.571 рубль был положен в банк под проценты. За 4 года сумма, образовавшаяся от процентов, составила около 1.000 рублей. Эта тысяча рублей и стала премией победителю конкурса сред преподавателей{668}.

Н.Мельницкой сообщает о другом примере. «По всеподданнейшему докладу Государю Императору записки о денежных наградах, завещанных покойной княгинею Евдокиею Ивановною Голицыною, в поощрение и воздаяние отличной службы на военном поприще, четырем кандидатам из воспитанников Военно-Учебных Заведений, Его Величество изволил Высочайше одобрить благие намерения завещательницы.

В записке этой значится:

«1) Согласно с желанием покойной княгини Евдокии Голицыной, назначаются четыре награды, каждая по 6.857 руб. сер. в поощрение и воздаяние отличной службы на военном поприще.

2) Для получения сих наград избираются из четырех Кадетских Корпусов, по назначению Его Императорского Высочества Главного Начальника Военно-Учебных Заведений по одному кандидату, преимущественно из сирот, или детей родителей недостаточного состояния, которые, при выпуске в 1850 году, получат более баллов за поведение и успехи в науках.

3) Избранные кандидаты, поступив на службу, пользуются с завещанного капитала процентами, доколе службою или особыми военными подвигами не приобретут права на получение капитала.

4) Право на получение капитала приобретается: а. Беспорочною службою, награжденною орденом Св. Георгия за 25 лет. б. Подвигами храбрости, награжденными шпагою или саблею за храбрость, или орденом. в. Полученными в сражении ранами, хотя бы, по причине их, кандидат должен был перейти в гарнизон или отставку.

5) Если кандидат, находясь в сражении, будет убит или, получив раны, умрет от них, то на получение капитала имеет право жена и дети, если таковые будут.

6) Право кандидата на получение пенсии капитала прекращается, если он, не оказав ни одного подвигов в с.4-й: а. Оставит службу. б. Подвергнется взысканию по суду. в. Умрет. Во всех сих случаях, право на получение капитала переходит на нового кандидата, который избирается из отличнейших кадетов одного из Кадетских Корпусов, по назначению Его Императорского Высочества и согласно с 2-ю статьей сих правил, и

7) Пожертвованные на сии награды суммы отправляются в Санкт-Петербургскую Сохранную Казну, под название: вклада княгини Евдокии Голицыной, для награждения за службу и подвиги на военном поприще. Четыре билета на сии вклады хранятся в Штабе Главного Военно-Учебного Управления, от которого зависит употребление пожертвованных сумм, сообразно с сими правилами»{669}.

Помимо указанного, есть и другие средства мотивации, чем они шире, продуманнее, сообразны с требованиями обстановки и времени, тем они эффективнее.

 

Общественно-политическая функция. Суть этой функции руководителя заключается в том, чтобы обеспечить внутри военно-учебного заведения правильного понимания политических задач армии и офицера, не допустить использования училищной трибуны для проведения какой-либо политической агитации, а также использовать возможности средств массовой информации, командные и педагогические кадры для формирования положительного образа военной службы, благородной миссии вооруженных сил и подвижнической деятельности коллектива данного военно-учебного заведения.

Нельзя недооценивать важность этой функции, хотя бы по тому печальному опыту, который имели в этой области военно-учебные заведения в 1904–1905 гг.{670}.

Поначалу работа по политическому проникновению в военно-учебные заведения велась нецеленаправленно и вяло. Ее инициаторы не имели четких целей и задач, но впоследствии революционеры поставили себе задачей вести пропаганду среди будущих офицеров с самого начала их учебы. В частности, IV съезд РСДРП, проходивший в апреле 1906 г., принял резолюцию, в которой указывалась необходимость «усилить и систематизировать пропагандистскую и организаторскую деятельность в войске и военно-учебных заведениях».

Основной формой роботы революционеров в военно-учебных заведениях являлась устная и печатная агитация и пропаганда. В Петербурге в 1905 году социал-демократами была создана для этого специальная группа. По заданию ЦК РСДРП пропагандисты и организаторы устанавливали связь с воспитанниками военно-учебных заведений. Для более эффективной работы военная организация при Петербургском комитете РСДРП разбила город на районы. В сферу деятельности например, Выборгского района входило Михайловское артиллерийское училище, Петурбургско-Павловское, Окружного района — офицерская артиллерийская школа. Работу в военных училищах активно проводили Казанская, Киевская, Московская, Тифлисская и другие военные организации большевиков. Непосредственные связи с юнкерами и кадетами устанавливали студенты-партийцы. Они снабжали будущих офицеров нелегальной литературой, разъясняли им цели и задачи партии в революционной борьбе, приобщали к участию в рабочих кружках.

Кружки для проведения революционной работы создавались и в самих военно-учебных заведениях. Так, в Петербургском пехотном юнкерском училище, вступивший в РСДРП в 1903 г., В.Антонов-Овсеенко организовал социал-демократическую группу. Кружок революционного направления был создан в Николаевском Инженерном училище. В его входили подпоручики Ждановский, Зубков, Баранов и др. Они знакомились с опытом западных революционеров, русских революционеров-эмигрантов, читали стихи революционного содержания, прокламации и обсуждали их. Казанский городской комитет РСДРП в конце 1905 года создал военную организацию среди юнкеров военного училища.

Организации РСДРП устанавливали тесные связи с юнкерами и кадетами путем переписки, в которой интересовались их жизнью, бытом, просили сообщать о действиях начальства, настроениях среди воспитанников. Об этом министр внутренних дел России 3 февраля 1906 г. уведомлял военного министра о том, что «...юнкера Санкт-Петербургских военных училищ посредством переписки ведут сношения с неблагонадежными лицами, сообщая последним сведения о действиях и распоряжениях своего начальства, причем в целях устранения возможного со стороны начальства контроля. они испрашивают себе отпуска, во время которых и отправляют по назначению свои письма конспиративного содержания».

В листовках, обращенных к юнкерам, большевики конкретно разъясняли их роль в период восстания, призывали отказываться стрелять в рабочих и крестьян:

«Вы еще молодые, не запачканные повседневной грязью нашей пошлой жизни, — говорилось в одной из листовок, обращенной к юнкерам социал-демократов 1905 г. — еще не обагрили рук в народной крови, вдумайтесь в глубокий смысл тех событий, которые окружают вас. Отдайте себе отчет в той борьбе которую ведет крестьянство за землю, рабочий за хлеб, весь народ за волю, подумайте над этой задачей, которую диктует вам долг перед народом... подумайте и опомнитесь... пусть скорее уже могучие ряды пополнятся вами... Уже первые бойцы из рядов русского офицерства смело подняли голоса в защиту народа. И народ приветствует их».

Подобных фактов было множество. Они стали причиной того, что военный министр России издал в начале 1906 г. приказ «Об усилении надзора за воспитанниками военно-учебных заведений». Это свидетельствовало о том, что революционная работа среди будущих офицеров велась активно. В своем приказе военный министр повелевал установить следующий порядок контроля за юными нарушителями:

«Всем офицерам в случае нарушения воспитанниками дисциплины и общих правил благопристойности, а также правил, установленных для отпускных кадет, отбирать имеющиеся у них отпускные билеты и препровождать к директору корпуса, виновных же направлять в корпус. В исключительных случаях, требующих немедленного воздействия со стороны администрации учебных заведений о проступках, сообщать в таковое по телефону».

Большое революционизирующее влияние на юнкеров оказывали студенты гражданских высших учебных заведений. По заданию партийных организаций они устанавливали связи с юнкерами, наиболее благонадежных привлекали к работе в кружках.

Размаху революционного движения способствовала работа Казанского комитета РСДРП. Социал-демократы подбирали революционно настроенных студентов, молодежь, которая имела образование, советовали им поступать в училище. Цель такой работы была двоякой: во-первых, пропаганда революционных идей среди юнкеров; во-вторых, готовить офицерские кадры для революционной работы в войсках для будущей армии революции. В одном из постановлений комитета говорилось:

«...Постановили предложить сочувствующим ... студентам и другим лицам, имеющим образовательный ценз, взаимен отбытия воинской повинности в общем порядке, поступать в юнкерские училища, с тем, чтобы по производстве в офицеры вести противоправительственную агитацию среди военных чинов...»

Пробуждение революционного духа в военно-учебных заведениях не ускользало от внимания самодержавия в целом и лично царя.

«На военные училища было обращено особое «внимание» директора департамента полиции и ввиду того, что последний выпуск из военно-учебных заведений и в особенности Николаевского Инженерного училища дает значительное количество неблагонадежных в политическом отношении молодых офицеров, было признано необходимым озаботиться приобретением секретной агентуры в петербургских военных училищах».

На имя командующего Московским военным округом от военного министра последовало приказание, в котором для борьбы с революционной пропагандой в войсках предлагалось немедленно начать подготовку будущих офицеров, чтобы они могли разбираться в социальных и политических вопросах и в случае надобности могли разъяснять их солдатам. Программу такой подготовки выработала специальная комиссия, в которую, наряду с военными, вошли профессора Сергеевич, Плаканов и др.

Из программы следовало, что будущий офицер должен был уметь доказать незыблемость и вечность существования самодержавия. Для этого он обязан знать различные общественные организации, а также иметь элементарные понятия об истории социальных учений. Офицеру вменялось в обязанности разъяснять солдату, что армия есть инструмент ведения войны, гордость и величие существующего строя, что она, не задумываясь, должна сохранять и поддерживать царский строй.

В целях ограждения офицеров о политического влияния революционеров, для разъяснения им «сути» крамольного учения , военный министр велел проводить курсы занятия с выпускниками училищ. В секретном письме военного министра П.Ванновского 22 мая 1884 г начальнику Главного военно-судного управления А.Имеретинскому отмечалось, что «социал-революционная пропаганда с каждым годом делает все новые успехи, усиливаясь поколебать все государственные основы». Говорилось, что расследование «политических преступлений за последнее время обнаружило, что, начиная с 1880–1881 г., усилия революционеров главным образом обратились на распространение противоправительственной пропаганды среди армии и в особенности среди офицерского ее состава».

Мы сознательно упустили из фактического материала А.Панова, который приводили выше, его позитивные оценки данной революционизирующей (а если быть более точным — разлагающей) деятельности в военно-учебных заведениях. Не полемизируя с автором по сути дела и оценок этой деятельности, прямо заявим свою позицию: такие действий идут только во вред России и на пользу ее недругам. Ослаблять армию, — значит обессиливать Россию, делать ее беззащитной перед теми хищниками, которые ее окружают и теми, которые внимательно смотрят из-за океана на нее со злорадством и ненавистью .

Можно издавать много приказов и распоряжений, но, если на местах, не будут понимать важности политической и контрпропагандистской работы, то любые благое меры и строгие пожелания так и останутся нереализованными или же недейственными.

 

Охранительная функция руководителя. Может быть это звучит архаично — «охранять» — но, по сути дела, верно. Другими словами, охранять — «стоять на страже» чего-то. Исходя из исторического и современного опыта, охранять требуется:

• Достоинство людей.

• Чистоту молодых сердец, романтизм юности.

• Права, законные льготы и преимущества.

• Талант.

• Чистоту нравов.

• Традиции.

Мы не видим особой необходимости подробно раскрывать все выше указанное за одним лишь исключением — о необходимости сбережения главной ценности человека — его достоинства. Но и тут мы лишь сошлемся на мнение А.Апухнина:

«Чувство личного достоинства, это — сила как для простого солдата, так и для офицера, это — элемент энергии, а потому не следует пренебрегать никакими средствами, чтобы увеличить эту силу в сердцах солдат. Очевидно, сколько необходимо осторожное, бережное отношение с этой силой, которую ведь можно привести к нулю грубостью, ненужной строгостью, запугиванием. К сожалению, существует мнение, что подобное обращение необходимо во имя дисциплины. Стоит ли доказывать, насколько подобное убеждение ложно? Можно ли пожелать этим господам, чтобы им довелось разубедиться под давлением горького боевого опыта»{671}.

Подчеркнем и то, что ранний прагматизм, изгоняющий романтизм из юной души — зло, ведущее в эгоизму, корыстолюбию, неразборчивости в средствах и другим порокам. «Наставь юношу в начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится», — гласит Притча{672}.

 

Контрольно-оценочная функция руководителя. Эта функция обуславливается должностным положением начальника: контролировать и оценивать деятельность подчиненных.

В этой функции есть три составляющие, которые можно обозначить такими вопросами:	В самом общем виде, ответы на поставленные вопросы могут быть таковы:
кого контролировать и оценивать? что подлежит контролю? что и как необходимо оценивать?	1) контролировать следует своих ближайших помощников; 2) подлежит контролю и оценке главное в их деятельности; 3) оценка должна быть объективной и справедливой.

Суть высказанной позиции состоит в следующем.

Во-первых, руководитель не может превратиться в человека, который осуществляет тотальный контроль (к сожалению, это иногда и пытаются сделать, прибегая к услугам должностных лиц и добровольных «шептунов») . Он может обнаружить и оценить недочеты в самом низшем звене своей иерархии, но затем лишь, чтобы, совершив восхождение по цепочке вверх, понять, какие просчеты в своей работе допускает его непосредственный подчиненный.

Во-вторых, мелочи и детали, если они не имеют существенного характера, не должны попадать в поле деятельности руководителя: он должен уметь видеть и оценивать главное в поступках, поведении, отношении к делу, выполнении должностных обязанностей своих подчиненных. К сожалению, по свидетельству В.Флуга, «наши начальствующие лица часто имели тенденцию свое внимание посвящать преимущественно мелочам службы, упуская главное»{673}.

В-третьих, оценка должна быть не только объективной, но и справедливой, что означает следующее: к объективности следует прибавить учет мотивов поступка или действия, степень затраченных усилий и отношение к делу. Другими словами, оценивается добродетель и благое дело, а не только и не сколько конечный результат.

Подтверждением изложенного служат следующие мудрые выражения: «Целомудрие в старости — уже не целомудрие, а невозможность предаваться невоздержанию»(Св. Василий Великий) . «Не довольно удерживаться от зла, если не будешь делать и добро. Мало того, чтобы никому не вредить, а нужно еще стремиться быть полезным для многих (Блажен. Августин) . «То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранны судьбой или нашей собственной хитростью»...(Ф.Ларошфуко) .

 

Учебно-воспитательная функция. Суть этой функции руководителя проста: он должен сам участвовать в учебном процессе, чтобы видеть и понимать педагогический процесс не с высоты своего начальственного положения, а изнутри. Конечно, рамки этой функции должны быть ограничены, но не сводиться к нулю.

 

Научно-исследовательская функция. Значение этой функции обусловлено тем, что педагогический процесс и люди, участвующие в нем, находятся в постоянном движении. Для того, чтобы развитие шло в сторону прогресса, а не топталось на месте или же не откатывалось назад, нужна целенаправленная научно-исследовательская деятельности. Реализация этой функции может иметь ряд составляющих: а) личное участие в научно-исследовательской работе; б) разработка заданий для проведения НИР; в) обобщение и анализ научных данных, собранных подразделениями вуза.

 

Ближайшие помощники руководителя военно-учебного заведения

История военно-учебных заведений России дает нам немало примеров того, как формировался состав ближайших помощников руководителя.

 

В самом начале штат помощников начальника военно-учебного заведения был ограничен 2–3-мя учителями, как то было в Школе математических и навигацких наук. Это были одновременно и учителя и воспитатели. С возникновение в 1731 г. Шляхетского кадетского корпуса возникло деление обучаемых на роты, что обусловило появление ротных командиров и ротных офицеров. Корпусные офицеры того времени, по большей части, мало образованные, часто возбуждали против себя ропот кадет, а потому отношения начальствующих лиц к подчиненным было совсем ненормальным: кадеты делали порой бессмысленные проступки, чтобы только насолить офицерам, а те, в свою очередь, при всяком удобном случае, старались отомстить, не останавливаясь перед усиленными порциями телесных наказаний{674}.

 

В период преобразования кадетских корпусов в военные гимназии, с августа 1863 г. был упразднен строевой состав; вместо прежних рот кадеты были разделены на группы, по возрастам с устройством на отделения по 25–35 человек; каждое отделение имело своего воспитателя (военного или гражданского) . В порядке службы отделенные воспитатели подчинялись непосредственно командиру. Каждый воспитатель, как ближайший руководитель воспитанников, должен был хорошо ознакомится с их индивидуальными особенностями, нуждами, потребностями и убеждениями. Во время приготовления уроков воспитатель организовывал занятия воспитанников и оказывал им посильную помощь. Помимо отделенного воспитателя, никакие воспитательные меры, касающиеся его воспитанников, по возможности, не принимались. Воспитатель наблюдал за опрятностью, исправностью одежды, помещения и продовольствия, за всеми физическими упражнениями, состоянием здоровья и вообще за всем образом жизни порученных ему воспитанников, как в заведении, так, по возможности, и вне его{675}.

 

Однако эта система существовала только до 1882 г., когда новое направление было признано слишком либеральным, не соответствующим требованиям воинской службы. Во Всеподданнейшем докладе военного министра генерала П.Ванновского от 30 мая 1882 г. указывалось, что «военные гимназии, удовлетворяя требованиям среднего реального образования и педагогическим целям воспитания, не вполне отвечают задачам профессионального военного заведения»{676}. Поэтому признавалось необходимым придать всему строю военно-учебных заведений военный характер. В 1883 г. были вновь организованы роты. 14 февраля 1886 г. было утверждено «Положение о кадетских корпусах», при составлении которого были принято решение: «на должность воспитателей в кадетские корпуса назначать впредь только офицеров». Они стали теперь подчиняться непосредственно командиру роты{677}.

В воспитатели стали избираться только строевые офицеры, ценз которых был сильно понижен тем, что как военный министра, генерал Ванновский, так и преемник генерала Исакова по должности начальника главного управления военно-учебных заведений генерал Махотин ставили всевозможные преграды для поступления на службу в кадетские корпуса офицеров специальных войск (инженеров и артиллеристов) , которые в прежнее время именно и доставляли военно-учебному ведомству наибольшее число выдающихся педагогов.

 

Лишь с уходом генерала Махотина признававшего педагогику «ненужным балластом», возник вопрос о поднятии состава воспитателей на должную высоту. При Главном управлении военно-учебных заведений, по инициативе известного военного педагога А.Макарова, были учреждены в 1900 г. «Педагогические курсы» для научно-педагогической подготовки офицеров, желающих посвятить себя воспитательной деятельности, а корпусам были даны указания о привлечении на должности воспитателей преимущественно офицеров с высшим образованием или с правом на преподавание.

При выборе же воспитателей из числа кандидатов, не получивших высшего образования, рекомендовалось отдавать преимущество окончившим курс училища по I разряду и в особенности училища специального, — артиллерийского или инженерного: воспитателям же было предложено хорошо усвоить себе «Инструкцию по воспитательной части» , составленную в 188I г., по опыту деятельности военных гимназий и забытую во времена Махотина.

Наконец, как «в целях объединения и освежения воспитательной работы кадетских корпусов, так и для выяснения многих вопросов по воспитательной части, не предусмотренных действующими постановлениями и иногда не поддающихся регламентации, но имеющих жизненное значение для военно-учебных заведений», созван был в 1908 г. в Санкт-Петербурге I-ый съезд воспитателей кадетских корпусов, обсудивший ряд важных вопросов (о близости воспитателя к воспитаннику, о задачах и влиянии массового воспитания, о курении, о борьбе с леностью, о внеклассном чтении, об эстетическом развитии кадет, о национальном самосознании, о борьбе с половой распущенностью и тайными пороками, об индивидуальном воспитании, о школьных наказаниях и наградах, а также о взаимоотношении воспитателей и преподавателей кадетских корпусов) .

 

В конце своего существования (к 1917 г.) в кадетских корпусах (в общих классах Пажеского корпуса) должности воспитателей замещались, по избранию директора корпуса, офицерами из окончивших курс в Пажеском корпусе, в военных училищах или высших учебных заведениях, состоящими в чинах не выше штабс-капитана гвардии или капитана армии и прослужившими в офицерских чинах не менее 4 лет, из коих не менее 2 лет в строю.

Избранные на должности воспитатели прикомандировывались, с разрешения военного министра, к корпусу для испытания и в продолжении первых 2 лет числились исполняющими должность воспитателя и во временной командировке от своих частей.

Перед прикомандированием офицерам производилось особое испытание по «Инструкции по воспитательной части» для выяснения, насколько они заранее ознакомились с предстоящими обязанностями.

В этот же период 2-летнего прикомандирования воспитателя к корпусу предписывалось обращать «самое серьезное внимание как на общее образование кандидатов, так и на степень учебной их подготовки, руководя их в этом отношении». По истечении 2-годичного срока прикомандирования, офицеры утверждались в должности Главным начальником военно-учебных заведений со старшинством со дня прикомандирования и переводились в корпус, причем перед утверждением их в должности воспитателя директор корпуса назначал особую комиссию под своим председательством для окончательного испытания воспитателя в твердом знании им основ «Инструкции по воспитательной части». Результаты испытания представлялись директором в Главное управление военно-учебных заведений.

В порядке служебной деятельности воспитатели ежедневно назначались, по очереди, на дежурство в роте, во время которого должны были безотлучно оставаться в ней в продолжение суток, имея надзор за всеми воспитанниками и за точным исполнением в роте назначенных по расписанию занятий.

Воспитатели, переведенные окончательно на службу в военно-учебные заведения, производились в следующий чин, по выслуге в чинах: не менее 2 лет -для повышения в обер-офицерские чины и не менее 3 лет — для повышения в подполковники.

Права и преимущества учебно-воспитательной службы, предоставленные воспитателю, заключались в следующем: прослужившие беспорочно 20 лет получали при отставке 1/2 оклада причитающейся им пенсии, прослужившие же 25 лет и более получали полный оклад (743 рубля 43 коп.) . В виду особо полезной службы воспитатели, и по выслуге 25лет, могли быть оставляемы на службе, причем, сверх содержания, присвоенного должности, они получали заслуженную ими полную пенсию.

Воспитатели, обратившие на себя внимание своей полезной деятельностью, имели право на занятие должности ротного командира; получившие же высшее образование, сверх того, и на дальнейшее продвижение на должности помощника инспектора классов, инспектора и директора.

Итак, отметим: в кадетских корпусах существовал институт офицеров-воспитателей, который набирался по продуманной системе, обеспечивался набором важных социальных гарантий и имел довольно завидную перспективу роста .

 

Когда кадетские корпуса превратились в подготовительные учреждения для военных училищ, то «поставщиками» офицерства стали военные и юнкерские училища. В строевом отношении каждое военное училище составляет батальон из 4-х рот. Батальонный командир наблюдал за строгим соблюдением подчиненными ему чинами правил дисциплины и чинопочитания, за воинским порядком и точным исполнением обязанностей службы, а также за нравственностью юнкеров, строевыми их образованием и внеклассными занятиями; кроме того, на него возлагалось общее наблюдение за хозяйственной частью (одежда, снаряжение, правильность ведения отчетности) .

Ротные командиры руководили службою, строевым образованием и воинским воспитанием юнкеров и непосредственно заведовали ротным хозяйством. Младшие офицеры (I0, из них один адъютант) избирались начальником училища из офицеров пехотных или инженерных войск, окончивших курс кадетского корпуса, военного училища или одного из высших учебных заведений. При этом, избираемые на должность должны были быть не выше чина штабс-капитана гвардии или капитана армии, прослужить в офицерском звании не менее 5 лет и пробыть непосредственно перед назначением в училище не менее 2 лет в строю. С 1894 г. младшие офицеры прикомандировывались только на 6 лет, по истечении которых, если не открывалась вакансия на командование ротой, должны были возвращаться в свои части. Мера эта вызвана была желанием иметь в училище офицеров, недавно пришедших из строя и могущих привить юнкерам правильный взгляд на службу и на отношение к солдату{678}.

 

Пытаясь ныне понять необходимость ряда должностных лиц в структуре военного образования, приходишь к следующему мнению:

во-первых, убеждаешься в правильности русской поговорки, что «у семи нянек дитя без глаза»;

во-вторых, многоступенчатость командования, т.е. наличие промежуточных должностных лиц (к примеру, батальонного командира, ротных начальников) , не обусловленных тактическими соображениями, а лишь приноровленных к армейской тактической структуре, вряд ли может считаться целесообразной;

в-третьих, положение специального офицера-воспитателя, как лица, призванного быть лишь духовным наставником кадет, кажется нам искусственным образованием.

 

Другими словами, чем больше ступеней начальников, тем меньше порядка и ответственности, тем больше соблазна «начальствования», инспектирования, проверок, затребования отчетов и т.д. и т.п. Как факт, следует отметь: офицеров, непосредственно работающих с курсантами, должно быть достаточно; офицеров над этими офицерами — самая малость.

Другой факт состоит в том, что не может быть искусственного разделения деятельности офицера — на воспитательную и командную. Командование — это прежде всего воспитание. Следовательно, командовать — это воспитывать, учить, направлять. Отсюда и важная функция курсантского офицера — духовное наставничество.

Вот тут-то и возникает проблема. Суть ее в том, что функцию духовного наставничества может выполнить только одаренная духовным даром личность. Вчерашний курсант, став офицером, вряд ли в состоянии выполнить эту миссию. Тогда — кто? Видимо, ответ может быть таков — умудренный опытом офицер. Кто же согласится перейти в низший разряд ради благого дела?

Верно ! Сейчас разряд курсантских офицеров низок, но ведь в интересах дела подготовки офицеров его можно и нужно значительно повысить. Зачем нужны люди, которые отдыхают на промежуточных должностях, фактически ни за что не отвечая, а лишь спрашивая и взыскивая с других, фактически мешая им заниматься живым дело ?!

 

Военные педагоги

По справедливому мнению генерала П.Краснова, «первое , что нужно, это то, чтобы там, где готовят мастеров военного дела, их готовили лучшие , одаренные свыше, талантливые офицеры. Талант, как Божий дар, тем и дорог, что он способен заражать окружающих, влиять на них, как бы крупинками передаваться им. Самое важное — люди, потом — программа и учебники {679}.

Поставив в заголовок название «военные педагоги», мы имели в виду, не принадлежность к офицерскому званию, а проникновенность педагога военным духом. Не может служить в военно-учебных заведениях человек, зараженный штатским, а не военным духом. Труды педагогов — это камни, положенные в землю в фундамент здания, которому предстоит выдержать не один натиск бури.

Думается, правильно будет отметить, что первыми военными педагогами были те люди, которых в бытность свою в Лондоне, Петр Великий приказал отыскать для хорошего преподавателя математики и морских наук. Ими оказались: профессор Абердинского университета Фарварсон, Степан Гвын (Stephen Gwyn) и рыцарь Грызь, как произносили на русский лад имя и фамилию Ричарда Грейса (Richard Gries) . Учителям-англичанам положено значительное жалованье и, кроме того Фарварсону обещано за каждого ученика, кончившего с успехом курс морских наук, 50 фунтов стерлингов.

Среди русских первым был Леонтий Филиппович Магницкий, один из образованнейших русских. Он знал несколько иностранных языков, был человек умный, сведущий в науках. «Не даром Государь был к нему особенно милостив, жаловал его деревнями, приказал выстроить ему дом в Москве, и даже благословим образом; а за его глубокие познания и, вероятно, привлекательную для Монарха беседу, назвал «магнитом», и приказал писаться «Магницким», — свидетельствует Ф.Веселаго. — В 1703 году, уже в Москве, вышло первое издание арифметики Магницкого; полное заглавие ее было: «Арифметика, сиречь наука числительная, с разных диалектов на Славянский язык переведенная учителем математики Леонтием Магницким». Магницкий с 1732 года, кроме своей учительской должности исполнял и комиссарскую»{680}.

Но то был Петр, названный Великим, а государи разумом поменьше, труд учительский ценили мало. Так, в той же морской школе, учители с 1737 года хотя и награждались чинами, но только чрезвычайно медленно и с большим разбором. «Обыкновенною, и также не частой, наградой была прибавка жалованья; но как Академия содержалась определенной суммой, то значительная прибавка могла делаться только из оставшегося жалованья выбывшего лица. Определенных окладов не было, все зависело от личности учителя, а главное от случая. Умер учитель, прибавляли, кому можно, из его жалованья; а если все здравствовали, то хотя бы и следовало прибавить, да было не из чего», — свидетельствует тот же Ф.Веселаго{681} .

Конечно, при такой постановке дела можно ли было ожидать от учителей хороших результатов? Ответ может быть только один — нет. Общей связи в преподавании очевидно не было: всякий учитель был полным хозяином в своем классе и читал по какой-нибудь книге или запискам, как и что ему хотелось{682}. Отмечалась неумеренность требования со стороны молодых, неопытных преподавателей{683}.

В истории русской военной школы отмечен проникновения в число учителей масонов. Так, когда в 1822 году было предписано отобрать от преподавателей подписки о непринадлежности к масонским ложам, оказалось, что свыше 40 учителей Петербургских заведений принадлежали к масонским ложам{684}. Случалось также, что привлекались к ответу лица, ни в каком преступлении не замешанные, по наветам других. К этой категории дел относится и любопытное дело «О связях учителя Плетнева с литератором Пушкиным» {685}. Плетнев, преподававший русскую словесность в Военно-сиротском доме, был заподозрен только потому, что наблюдал за печатаньем сочинений Пушкина (находившегося в с. Михайловском) и пересылал ему деньги по поручению В.Жуковского{686}.

Приведем в качестве примера ряд фамилий людей, оставивших заметный вклад в военно-педагогическом процессе военно-учебных заведений.

В числу таких людей относится генерал от инфантерии Александр Петрович Карцов (1817-1875) профессор Императорской военной академии, военный историк. Составленные им «Руководство по тактике и военной истории» (1850-1852) и обзоры войн — Северной , 1812-го , 1813-го и 1825-го (1851-1853) совершенно изменили характер изучения и преподавания тактики, крепко связав ее с военной историей и в силу этого поставив ее на более практическую почву.

Генерал от артиллерии Матвей Степанович Лалаев (1828-1912) — выдающийся военный педагог и писатель, автор «Инструкции по воспитательной части»(1882 г.) для кадетских корпусов. Под его редакций составляется профессором Мушниковым руководство по законоведению «Основные понятия о нравственности, праве и общежитии». Автор трудов: «Наши военно-учебные заведения под главным начальством великого князя Михаила Николаевича. 1860-18 (1989) ; «Исторический очерк военно-учебных заведений подведомственных Главному их управлению. От основания в России военных школ до исхода первого двадцатилетия благополучного царствования государя императора Александра Николаевича. I700-1800» (1880) ; «Император Николай I , зиждитель русской школы: исторический очерк».(1896) ; «К юбилею бывшего начальника военно-учебных заведений генерал — адъютанта Исакова» (1889) и др.

Профессор фортификации, генерал-лейтенант Федор Федорович Ласковский (1802–?) , автор капитального труда: «Материалы для истории инженерного искусства в России» (1856-1865, 3 т.) . Генерал-майор Петр Семенович Лебедев (18I7-1875) , воспитанник Московского кадетского корпуса и Императорской военной академии, профессор военной академии и Пажеского корпуса, автор интересных сочинений под названием «Несколько слов о военном красноречии»,(1874) ; «Беседы о военной администрации» (1853).

Генерал от инфантерии Аполлон Николаевич Макаров (1840-19I7) , известный военный педагог и писатель. По Высочайшему повелению был командирован за границу для изучения деятельности учебных и исправительно-воспитательных учреждений Пруссии, Бельгии и Швейцарии. Директор учительской семинарии военного ведомства. С 189I г. директор Педагогического музея военно-учебных заведений. Автор трудов: «Военно-педагогические наброски» (1907) ; «Педагогические курсы для подготовки офицеров к воспитательной деятельности в кадетских корпусах Вып. 1-3» (1902-1911) и др.

Александр Александрович Незнамов (1872-1928) , генерал-майор, ординарный профессор Императорской военной академии, участник русско-японской и I-ой мировой войн. Его перу принадлежат работы: «Требования, которые предъявляет современный бой к подготовке начальников»; «Бой (тактический этюд) « ; «План войны» ; «Боевые действия соединенных родов войск» (1924) .

Степан Яковлевич Румовский (1732–1815 гг.) , первый русский астроном, в 1748 г. поступил в гимназию при Академии Наук, в 1754 г. послан был для довершения образования в Берлин, где изучал математику у Эйлера. По возвращении в Петербург, он в 1760 г. назначен был преподавателем математики академическим студентам, в 1763 г. произведен в экстраординарные, а в 1767 г. в ординарные профессора астрономии. Румовский был не только астрономом, но и прекрасным знатоком греческого языка; занимавшийся, вместе со знаменитым Штирнером, изучением византийских автором о России. Кроме того, русская литература обязана ему весьма хорошим для своего времени переводом Тацита. Известен он также исследованиями в области русского языка и, как филолог, по словам академика Сухомлинова, опередил свое время. Наконец, для издававшегося в то время в Париже энциклопедического словаря он написал очень обстоятельную статью о русском законодательстве{687}.

Андрей Данилович Фарварсон прекрасно знал науки, которые входили в круг его занятий, и постоянно следил за ними, выписывая из-за границы все вновь выходящие замечательные книги по математике и мореплаванью. Собственная его библиотека заключала до 300 сочинений, а с книгами академическими, которые он держал у себя для чтения и справок, до 600 сочинений, — число, для того времени, очень большое. Книги почти все были специально математические и морские на английском, голландском, французском, немецком, латинском и русском языках{688}.

 

Итак, обобщая требования, которым должны отвечать военные педагоги (гражданские и офицеры) , мы вправе выделить среди них такие как:

• Развитый воинский дух.

• Патриотизм.

• Политическая культура.

• Педагогическая образованность.

• Высокий профессионализм.

• Широкий кругозор.

 

Мы постарались указать желательные качества военного педагога в соответствии со степенью из значимости, поставив, по указанным ранее соображениям, воинский дух на первое место. Думается, нет необходимости раскрывать и комментировать указанные качества, но следует подчеркнуть, что в этом перечне нет случайно указанных качеств.

Выделив и указав достаточно серьезные требования к военному педагогу, мы не можем не подчеркнуть следующего факта: без должного стимулирования привлечь в военно-учебные заведения лучших педагогов будет невозможно.

В этой связи заслуживает внимания опыт разработки в 1836 г. для обеспечения способов привлечения в военно-учебное ведомство более достойных преподавателей «Положения о службе по учебной части при военно-учебных заведениях сухопутного ведомства»{689}, действие которого вслед затем было распространено и на служащих по учебной части в заведениях, подведомственных Министерству народного просвещения{690}. Основные черты этого Положения, с дополнительными к нему постановлениями, заключались в следующем:

1) В Военно-Учебных Заведениях состоят нижеследующие чины учебной части: главные наблюдатели, инспекторы классов с их помощниками, наставники-наблюдатели, преподаватели наук и языков, репетиторы, библиотекари и смотрители кабинетов.

2) Служба их в заведениях считается государственной, с присвоением каждой должности особого класса по гражданскому чинопроизводству и с предоставление исключительного права на производство тремя чинами выше этого класса.

3) Для поступления в число преподавателей необходимо выдержать при Штабе установленное испытание, окончательные правила для производства которого были Высочайше утверждены в 1853 г.{691}; этими правилами Учебному комитету Штаба предоставлялось право одобрять к преподаванию в военно-учебном ведомстве без всякого испытания только академиков, профессоров и преподавателей высших учебных заведений.

4) Допущенные к преподаванию удостаиваются утверждения в должности преподавателей не ранее, как через год, если успеют доказать на опыте свою способность и усердие к делу; по утверждении же в должности Главным Начальником. они приобретают все права, предоставленные преподавателям Военно-Учебных Заведений.

5) Жалованье преподавателям назначается, по усмотрению ближайшего начальства, из штатной суммы, по мере трудов, способностей и заслуг каждого; кроме того все чины учебной части получают казенные квартиры или квартирные деньги по присвоенным им классам.

6) По выслуге определенных сроков, чины учебной части вообще приобретают право на пенсии, соразмерные с окладами штатного их жалованья; но наставникам-наблюдателям и учителям пенсии назначаются сообразно числу еженедельных их уроков в продолжение последних трех лет службы. причем высший размер пенсии достигал 750 р., а низший было определен в 200 р. серебром.

7) Прослужившие в учебных должностях от 20-ти до 25-ти лет получают в пенсию половину оклада, от 25-ти до 30-ти лет — полный оклад; при увольнении же от службы по причине расстроенного здоровья, сроки эти сокращаются на 5 и на 10 лет.

8) За каждые пять лет, выслуженные по учебной части свыше 25-летнего срока, прибавляется к нормальному окладу пенсии одна пятая его доля.

9) Прослужившие 25 лет оставляются на дальнейшей учебной службе только по ручательству ближайшего начальства в том, что они могут еще служить с пользою, и в таком случае получают свою. пенсию на службе.

10) После смерти лица, состоявшего в учебной службе, приобретенные им права на пенсию переходят, по установленным правилам, к его вдове и малолетним детям.

11) Служащие при военно-Учебных заведениях по учебной части сохраняют право на получение выслуженной ими по сему ведомству пенсий и при переходе во все другие ведомства на службу по учебной части.

Кроме всего вышеизложенного, в рассматриваемом Положении указаны правила о порядке определения, увольнения, переводов по службе, производства в чины и удостоения к наградам всех чинов учебной части.

До 1836 года Военно-Учебные Заведения, по заявлению тогдашнего их начальства, почти не имели своих постоянных преподавателей, кроме учителей из кантонистов и из корпусных офицеров, вознаграждение которых за уроки было не более как «сердобольным пособием»; большинство же преподавателей достойных и действительно полезных числилось на службе в посторонних ведомствах{692}.

Эта и другие меры привели к тому, что в военно-учебные заведения стали приходить талантливые преподаватели. В то же время некоторые действия военных начальников, не понимающих природу педагогического труда, необходимость бережного отношения к педагогическим кадрам, отвращали часть талантливых людей от мысли связать свою судьбу с военно-учебными заведениями. В этой связи небезынтересен факт встречи Н.Пирогова, только что вернувшегося с Кавказского фронта и получившего на докладе у военного министра жесточайший выговор за ношение петлиц отмененного образца. Впечатление, произведенное этим случаем на Пирогова было так велико, что он даже думал о переезде за границу{693}.

 

Как позитивный факт внимания к деятельности педагогических кадров следует отметить деятельность журнала «Педагогический сборник». Первым редактором «Педагогического сборника» был назначен один из видных педагогов того времени Н.Вессель. В журнале приняли участие выдающиеся педагоги: Водовозов, Герд, Григорович, Евтушевский, Леер, Модзалевский, Ушинский, Семашко, Сент-Илер и др.{694}

Только в продолжение пятнадцати лет со времени основания «Педагогического Сборника»(1864–1880) , журнал этот, выполняя, по мере возможности, главное свое назначение — содействовать правильному развитию учебно-воспитательного дела в Военных Училищах, Гимназиях и Прогимназиях и в Юнкерских училищах, успел поместить на своих страницах не мало таких капитальных статей и целых сочинений, кои несомненно представляют ценный вклад в нашу педагогическую литературу вообще. Так, в неофициальной части 180-ти вышедших до сих пор книжек «Сборника» и в приложениях к нему были, между прочим, напечатаны: Ушинского — Главные черты человеческого организма в приложении к искусству воспитания (1864–1868 г.) ; Шмидта — Очерк истории воспитания и обучения от Песталоцци до нашего времени (1865 г.) ; Бенеке — Руководство к воспитанию и учению (1871–1873 г.) ; Раумера — История воспитания и учения от возрождения классицизма до нашего времени, ч.I и II (1873–1877 г.) ; Психология, по Ланге и по Герберту Спенсеру (1871–1874 г.) ; биографии Песталоцци, Бенеке и Дистервега (1871 и 1875 г.) ; Очерк лекций по педагогике, Гербарта (1874 и 1875 г.) ; Индукция и дедукция, по Карстену (1873 г.) ; Общая методика учения, по Шрайдеру (1878 г.) ; Воспитатель, по Бауэру (1875 г.) ; Основания воспитательного учения, по Циллеру (1873 г.) ; Очерк развития и современного состояния учительских семинарий, по Шнейдеру (1874 г.) и другие переводные статьи из «Энциклопедии» Шмидта; Дебольского — Философия в связи с педагогикой, Философские основы нравственного воспитания. Очерк истории новой английский о немецкой философии, и другие статьи философско-педагогического содержания (1871–1879 г.) ; доктора Эрисмана — Училищная гигиена (1871 и 1872 г.) ; доктора Багинского — Школьная гигиена (1877–1878 г.) ; доктора Кедрова — Опыт санитарной статистики Военно-Учебных Заведений за 1866–1875 гг. (1879 г.) ; Макарова — Воспитательно-исправительные заведения (1869 г.) ; доктора Лесгафта — Приготовление учителей гимнастики в Германии, Франции, Швейцарии, Италии и Австрии (1877 и 1879 г.) ; Альбрехта — Музыкальное образование в школах (1871 и 1872 г.) : Герда — Ремесла и внеклассные работы (1872) ; Леера — Учебно-воспитательные системы во французских и прусских военных училищах (1868 г.) ; ряд статей по училищеведению, Весселя; подробные описания учебных заведений, общеобразовательных и военных, в Германии, Англии, Франции, Австрии, Италии, Швеции, Норвегии, Северо-Американских Штатах, статьи по методике отдельных учебных предметов — Ушинского, Водовозова, Семенова, Запольского, Макарова, Бооля, Евтушевского, Ильина, Вулиха, Сент-Илера, Раевского, Гуревича и многих других{695}.

 

Главное управление военно-учебных заведений разрабатывало для военных педагогов специальные «Календари», которые служили неплохим подспорьем в педагогическом труде. Так, календарь военного педагога на 1908/09 учебный год включал:

1) табель-календарь на учебный год с указанием праздничных дней;

2) расписание уроков на неделю;

3) алфавитный список кадет;

4) ведомость выдачи кадетам книг и пособий;

5) ведомость книг или учебных пособий, утерянных или испорченных кадетами;

6) ведомость утерянных кадетами вещей;

7) список кадет, страдающих физическими или ярко выраженными нравственными недостатками;

8) список кадет, имеющих какие-либо специальные обязанности или занятия;

8) сведения о кадетах, бывших на излечении в лазарете;

9) дневник дежурного воспитателя;

10) учебная часть (сведения о прочитанных кадетами книгах; заметки воспитателя о книгах, которые следует прочесть кадетам; заметки о педагогических сочинениях, с которыми необходимо ознакомиться самому воспитателю; поурочные баллы кадет; баллы на аттестационные периоды; аттестационный список);

11) календарь преподавателя (дневник преподавателя; заметки к урокам или по поводу их; проекты отзывов преподавателя о классном отделении на очередной педагогический комитет; адреса; отрывные листы) . Далее имелся богатый справочный материал, инструкции, советы и т.п.{696}.

Другими словами, при всех имеющихся недостатках и упущениях в педагогическом составе военно-учебных заведений России, мы вправе признать положительным общее направление работы с кадрами военных педагогов, а именно: привлечение в их ряды лучших за счет создания системы льгот и преимуществ в военно-учебных заведениях, неослабного внимания к педагогической деятельности со стороны ГУВУЗ а, забота о чистоте педагогических кадров.

 

Сегодня в военно-учебных заведениях работает 1.165 докторов и 10.154 кандидатов наук (в том числе соответственно 352 и 6.588 офицеров и генералов) . Это составляет более 70 процентов всех ученых, работающих в Министерстве обороны{697}. Обратим внимание на тот факт, что среди преподавателей, имеющих ученую степень доктора наук всего 30% офицеров и кандидата наук — около 65%. Если соотношение гражданских и военных кандидатов наук можно признать вполне нормальным, то соотношение гражданских и военных докторов наук таким признать нельзя.

Причины отставания в росте военных ученых от гражданских лежат в ряд областей, но за последние годы явно наметилась тревожная тенденция. Во-первых , в последнее время в связи с сокращением постоянного состава вузов доля преподавательского состава, имеющего педагогический стаж до 5 лет, значительно возросла. Нередко на должности преподавателей в вузы назначаются офицеры, не проявившие себя в войсках, не имеющие перспективы в службе{698}. Не имеют такие преподаватели и научной перспективы. Во-вторых , в последние годы нами отмечалась устойчивая тенденция к снижению научно-педагогического потенциала военной школы. В ряде вузов практически шел распад признанных научных школ, которыми многие годы гордилась система военного образования{699}.

Сегодня, как никогда острой становится и проблема сохранения военно-педагогических кадров военно-учебных заведений и проблема их воспроизводства. Думается, не следует думать о привлечении в структуру военных школ преподавателей гражданских вузов в силу двух причин: во-первых, они не всегда соответствуют задачам специального военного образования; во-вторых, «штатский» дух в сочетании с заразой пацифизма, — тот же «троянский конь» или «пятая колонна»... Сохранить надо своих.

Чтобы окончательно расставить точки над i, выскажемся более определенно, а именно:

• Военная школа должна готовить и иметь свои педагогические кадры.

• В структуре этих кадров могут быть как офицеры, так и гражданские лица, но обязательным для тех и других является преданность делу подготовки офицерских кадров, воинский дух, высокий профессионализм.

• В военно-учебных заведениях следует создавать максимум благоприятных условий как для педагогического труда, так и для научного творчества.

• Следует поощрять, поддерживать и укреплять военно-научные школы военно-учебных заведений. Рубль, вложенный в военную науку, дает большую прибыль.

 

В заключение этого раздела остановимся на основных функциях военного педагога. В их числе такие, как:

• Духовная.

• Развивающая.

• Воспитательная.

• Дидактическая.

• Методическая.

• Научно-исследовательская.

• Контрольно-оценочная.

 

Духовная функция военного педагога. Повторим слова Руссо: «Воспитатель! — какая возвышенная тут нужна душа!.. Поистине, чтобы создавать человека, нужно самому быть отцом или больше, чем человеком. И такую — то должность вы вверяете наемникам!» Поставленная на первое место эта функция таковой и должна являться в деятельности военного педагога, независимо от его специализации. Укрепление воинского духа, поддержание бодрости и оптимизма, помощь в раскрытии силы духа, духовное наставничество, — все это составные части этой функции.

Развивающая функция. Развивать — значит приводить в активное состояние природные силы человека, давать простор их проявлениям, делать человека лучше, пригоднее для жизни и дела, умнее, опытнее и благоразумнее. Развитие — это движение вперед, от одного достигнутого рубежа к другому. Развитие — это преодоление недостатков, несовершенств, трудностей и препятствий. Все это должно быть предметом первостепенной заботы военного педагога.

Воспитательная функция . В деятельности военного педагога, воспитание — это, прежде всего, вразумление молодежи, т.е. способность дойти до разума человека и посеять в нем семена благоразумия.

Дидактическая функция . Это, прежде всего, умение, опираясь на известные принципы, сделать обучение полезным, доступным, природосообразным и эффективным.

Методическая функция . Это — инструментальная часть педагогического труда, основанная на определенной педагогической идее, логике, знании возможностей обучаемых и используемых средств. Сюда же входит и деятельность педагога по разработке учебных и методических материалов.

Научно-исследовательская функция . Военный преподаватель должен вести, по меньшей мере, два исследовательских направления: во-первых, попутные педагогические исследования, дающие ему возможность правильно строить учебный процесс; во-вторых, исследования в области предмета специализации.

Контрольно-проверочная функция . По сути дела, требования к ней те же, что и у руководителя военно-учебного заведения с поправкой на предмет и задачи военного педагога.

 

В данном случае мы лишь обозначили проблему, не раскрывая и не конкретизируя детали — это можно сделать на местах при последующем раскрытии темы. Мы же лишь еще раз, словами Ф.Гершельмана, подчеркнем важность роли военного педагога и его личного примера:

«Личному примеру принадлежит в этом случае большое значение, так как молодежь, особенно детского возраста при свойственной ей наблюдательности, чуткости, впечатлительности и склонности к подражанию, очень податлива влиянию примера. Поэтому воспитатель должен очень строго относиться к себе в исполнении службы, в своих поступках, разговорах высказывать сознательное отношение к своему долгу и избегать всякой распущенности, помня, что и он постоянно притягивает к себе внимание воспитанников и если, по своим служебным качествам и нравственному складу, не достоин быть образцом подражания, то он не только не может иметь хорошего нравственного влияния на воспитанников, но будет приносить явный вред делу»{700}.

 

• Военно-учебными заведениями России должны руководить особо одаренные личности. Нахождение таких личностей — задача общегосударственной важности.

• Военные школы (военные училища и академии) должны пополняться собственными лучшими педагогическими кадрами, подготовленными специально для вузов, для чего необходимо высшее военно-педагогическое заведение.

• Интересы военно-учебного строительства требуют создания благоприятных условия для учебной деятельности и научного творчества педагогическим кадрам, введения действенной системы материальных и социальных стимулов.

• Педагогический труд в вузе должен быть огражден от некомпетентности разного рода чиновников.

• В военно-учебных заведениях следует серьезно укрепить звено офицеров, непосредственно работающих с воспитанниками, убрав и сократив все промежуточные командно-начальственные должности.