Если бы не Казанское суворовское?,

Александр МАТВЕИЧЕВ

суворовец 3-го (1951 г.) выпуска

член Союза российских писателей

Шестьдесят лет назад, в сентябре 1944 года, произошло главное событие в моей жизни: я был принят воспитанником в третью роту, во второе отделение (позднее отделения стали называться взводами) Казанского суворовского военного училища. Через четыре года «за разложение дисциплины» в этом подразделении интеллектуалов и мечтателей меня перевели в первое отделение, где превалировал культ грубой силы. Так что последние три года я провел в обществе «силачей» и фронтовиков. Авторитетных силачей, вроде Володи Соколова, Семена Кушнира, Валентина Цыганова и рангом пониже, в первом взводе было не меньше десятка, а фронтовиков четверо. Фронтовики сразу стали живой легендой. Шел четвертый год Великой Отечественной, и они пришли в училище с передовой или из госпиталя. Самым маленьким из них и самым знаменитым был Иван Пахомов, гвардеец и кавалер двух медалей «За отвагу» (вторая из них нала героя через много лет после войны). А в груди у него, в двух сантиметрах от сердца, засела пуля немецкого снайпера, и хирурги долго не решались на ее удаление. И только весной пятьдесят первого года, всего за пару месяцев до выпускных экзаменов, когда пуля «ожила» и стала угрожать жизни Ивана, им пришлось сделать операцию. Он показывал нам тронутый коррозией остроконечный предмет с веселой усмешкой. Думаю, Иван Яковлевич - светлая ему память! - хранил этот страшный сувенир до конца своей жизни.

Второй гвардеец, Борис Овсянников, обладавший необычайно сильным и красивым голосом, перенес Сталинградскую битву. Он потерял родителей, побывал в немецком концлагере, бежал, прошел «сыном полка» в кавалерийской бригаде до Борисова в Белоруссии. Спас от гибели своего фронтового отца-командира, сам был контужен, лечился с ним в казанском госпитале. И чудом попал в наше суворовское благодаря хлопотам названого отца. Отец, офицер медицинской службы, после госпиталя снова уехал на фронт, потерялся на многие годы, но Борис разыскал его на Украине, они неоднократно встречались, пока отец был жив. Борис был и остается моим другом. Мы делились с ним секретами, и он был первым героем моей незаконченной и утерянной повести, которую я писал незадолго до окончания училища. А Борис показывал мне свои акварельные пейзажи. Сейчас на стенах нашей квартиры висят три подаренные им два года назад картины. Семидесятипятилетний Борис Владимирович, полковник в отставке, по-прежнему пишет картины маслом, его картины выставляются в России и за рубежом. И любит петь романсы и русские песни вместе с женой Майей, пережившей, как и Борис, двенадцатилетней девочкой в подвалах и окопах Сталинградскую битву.   .

Вице-старшина нашей роты Виктор Киселев и Юрий Брусилов тоже прошли по фронтовым дорогам. Жаль, моя память не сохранила детали их боевого пути.

Во второй роте учился фронтовик-гвардеец Юрии Малышев. А годом-двумя позднее в училище пришли два бывших партизана - Вячеслав Тамаркин, награжденный медалью «За отвагу», и Владимир Никитин.

Фронтовикам было особенно трудно грызть гранит науки. Они были значительно, на три-четыре года, старше нас. Соответственно и перерыв в учебе у них получился в несколько лет. Так что поначалу им и в тылу приходилось несладко: для них и других отстающих действовала система дополнительных занятий. Преподаватели и воспитатели, сами присланные в училище с фронта, относились к ним с предельной чуткостью, как к собственным детям. Особое положение этих ребят ко многому их обязывало. И большинство из них служили для нас положительным примером, хотя, по правде, вскоре они слились с общей массой мальчишек и дурачились и шалили так же, как и мы, тыловики...

Прошло 60 лет с сентября 1944 года, когда училище под командованием его первого начальника генерал-майора Василия Васильевича Болознева было сформировано в составе четырех рот - по 100 человек в каждой - и двух приготовительных (младшего и старшего) классов. На построении училища 30 сентября в шеренгах стояло 500 будущих офицеров и генералов, пока одетых в черную кадетскую форму с алыми погонами и лампасами. А 2 октября мы уселись за новенькие парты в классах бывшего - до революции института благородных девиц и недавнего госпиталя для раненных в боях за Родину. И уже 7 ноября мы участвовали в параде войск Приволжского военного округа на площади Свободы. А на следующий день на этой же площади мы хором приняли военную присягу, с крыши недостроенного театра оперы и балета протрещали пулеметы, и училищу было вручено знамя, как воинской части Вооруженных Сил СССР...

И вот накануне 60-летия Казанского СВУ я, как и многие мои братья-суворовцы, задаю себе вопрос: что бы сталось со мной, не попади я в наше училище? И почему я считаю семь лет учебы в суворовском главным эпизодом в моей жизни?

Мое внебрачное появление на свет в деревне Букени Мамадышского района было чистой случайностью. Благодаря гибели моего родного по матери брата Кирилла на Курской дуге и тому, что моя сестра Наталья и ее муж Ахмет Аюпов работали инструкторами Татарского обкома ВКП (б), я «внедрился» в СВУ. Несколько раз меня едва не исключили из училища за самоволки и другие проделки. На моем счету восемь «ходок» в карцер - рекордный показатель в третьей роте. Чудом удержался до выпуска благодаря хорошей учебе, даже представлялся в Министерство просвещения ТАССР на золотую медаль. Окончил Рязанское пехотное, два года служил взводным в Китае и Прибалтике. При первом хрущевском сокращении армии добился попасть под сокращение и поступил в КАИ. С третьего курса выгнали за развод с первой женой, уехал со второй в Красноярск и здесь окончил вечерний факультет политехнического института. Прошел все инженерные ступени, стал первым замом гендиректора - главным инженером крупного научно-производственного объединения. На пенсию ушел с должности директора предприятия. И уже на «вольных хлебах» работал переводчиком английского и испанского с американцами и испанцами на разных заводах. А заодно ударился в журналистику и писательство. После издания нескольких книг был принят в Союз российских писателей по представлению Казанской писательской организации. Мою состоятельность как писателя подтвердили известные в республике мастера пера Диас Валеев и Виль Мустафин.

А начало всех этих дел, за исключением женитьб и разводов, зародилось в стенах родного Казанского суворовского... С Анатолием Хронусовым я начал свою журналистскую карьеру - писал и редактировал заметки в боевые листки и стенные газеты, а он занимался художественным оформлением. С пятнадцати лет писал рассказы в журнал «Советский воин» и стихи в газету «Комсомолец Татарии». И получал рукописи обратно с объективными рецензиями вроде: «Так о войне писали в средние века».

Братьям-суворовцам посвящена первая моя книга «Сердце суворовца-кадета» - очерки из кадетской жизни, две поэмы, лирика...

Один из моих офицеров-воспитателей, Виктор Фишер, отказавшийся от меня после года работы над моим физическим и нравственным усовершенствованием и передавший меня в жесткие руки своего коллеги Михаила Николаева, на праздновании 20-летия Казанского СВУ сказал: «А я думал, ничего хорошего из тебя не получится. Сопьешься или в тюрьму попадешь...» Ни того, ни другого со мной не случилось, но и в пример другим моя жизнь не годится... Но если бы не Казанское суворовское, то, кто знает, В. Фишер мог бы оказаться провидцем.

В пятьдесят девятом году я на один день заехал в городок Мамадыш, откуда на вятском пароходе в конце августа сорок четвертого отправился в плавание для поступления в наше училище. Встретился с друзьями детства Мишкой Грызуновым и Витькой Козыревым, Оба окончили семилетку и стали шоферами. У других ребят судьба сложилась еще хуже - спились и умерли или предпочли честной бедности лагеря и тюрьмы...

А два года назад мой друг по суворовскому, пехотному, КАИ и на протяжении всей жизни Раиф Муратов с.возил меня на мою крошечную родину - в те самые Букени. От деревни осталось пяток жалких избенок и столько же ее последних могикан-стариков. В одном из них. Николае, моем ровеснике, я воочию увидел себя самого. Или лучше так: каким бы я был, если бы не Казанское суворовское. А Николай после четырех классов начальной школы пахал, сеял, боронил, жал, молоти возил на подводах зерно в фонд государства, а сам нередко голодал без куска хлеба. Он был пастухом и конюхом, и даже продавцом в деревенской лавке. Короче, гражданам моего поколения пришлось хлебнуть мурцовки, чтобы гнуть свой горб на благо таких везунчиков, как я, получивших образование и реализовавших себя и на военном, и на гражданском поприще в обществе, " где оп заслугам каждый награжден".

Однако и уничтожение интеллектуалыюй и военной элиты в ходе победного шествия революционных преобразований дорого обошлось стране победившего социализма. Недаром Сталин и его среднеобразованное окружение поняли это именно во время войны, вспомнили о российских традициях воспитания офицерской касты и предприняли шаги к возрождению того, за что еще три года назад инициаторы поплатились бы жизнью.

И в заключение отмечу главное что мне и еще десяти тысячам выпускников Казанского суворовского училища, на мой взгляд, было даровано силами воспитателей и преподавателей. Первое - это любовь верность нашей Родине. А дальше стремление к самосовершенствованию и постоянному накоплению знаний. Для этого у нас была хорошая образовательная база. Бывшие суворовцы легко выдерживали конкурсы в любые вузы. При поступлении на радиофакультет КАИ было восемь абитуриентов на одно мест Я набрал 24 балла из 25 возможны получив «четверку» только по английскому. Зато я сейчас преподаватель и переводчик английского и испанского языков, овладев ими самостоятельно - без курсов и т.п. И так любой из нас не боится напряжения ума и воли...

Теперь можно встретить суворовцев-казанцев почти в любом городе России и стран ближнего зарубежья. Только в Красноярске начальниками трех военкоматов являются питомцы нашего СВУ. В Красноярске пятеро суворовцев-казанцев состоят в межрегиональной общественной благотворительной организации «Кадетское Собрание Красноярья Хакасии», собравшей под свое крыло свыше 50 суворовцев из разных училищ. Собрание возглавляют выпускники Уссурийского СВУ: воевавший и тяжело раненный в Афганистане подполковник Павел Пот и Владимир Михеев.

Мое поколение стремительно уходит из жизни. На праздновании 60-летия из третьего выпуска, даст Бог, если соберется десяток человек. Зато главный организатор всех наших юбилейных встреч, мой однокашник и друг полковник Анатолий Хронусов, снова во главе этого праздника. И рядом с ним - Раиф Муратов. Я горд тем, что именно они начале января 2003 года в лютый мороз приехали на поезде на мое 70-летие в Сибирь, в Красноярск, -это для меня было самым дорогим подарком.

С праздником вас, дорогие брать суворовцы! Слава Казанскому суворовскому военному училищу!

2004