Список

чинов педагогического и административного состава в 1939—40 учебном году.

 

Директор корпуса   генерал-майор Александр Григорьевич ПОПОВ

 

Инспектор классов полковник Владимир Александрович РОЗАНОВ,    Настоятель церкви и законоучитель профессор о. Георгий (ФЛОРОВСКИЙ)

 

Преподаватели:

АЛЕКСАНДРОВ Николай Иванович.

Полковник БАРЫШЕВ Петр Владимирович.

БОГОЛЮБОВ Семен Николаевич.

Полковник ДАНИЛОВ Даниил Даниилович.

ЖИВКОВИЧ Сретен Никодимович.

КОЖИН Владимир Николаевич.

КОЖИНА Мария Мечеславовна.

КУРГАНСКИЙ Вадим Павлович.

ОРЛОВА Афанасия Васильевна.

ПАНТЕЛЕЕВ Владимир Васильевич.

ПЕРЦОВ Александр Николаевич.

ПИСАРЕВСКИЙ Николай Яковлевич.

ПОПОВИЧ Константин Ильич.

Полковник СКАЛОН Владимир Александрович.

СОБЧЕНКО Михаил Степанович

Библиотекарь Ст. Сов. КОТЕК Александр Иосифович.

 

Воспитатели:

Рота Его Высочества.

Командир роты

полковник ИВАНОВСКИЙ Евгений Леонидович

Воспитатели:

полковник ОРЛИЦКИЙ Сергей Константинович

подполковник ЛЕВИТСКИЙ Мстислав Аполлонович

2-я рота.

Командир роты

подполковник ФИЛИМОНОВ Николай Евгеньевич

Воспитатели:

подполковник ПРИБЫЛОВИЧ Сергей Николаевич

капитан ЛАВРОВ Павел Иванович.

3-я рота.

Командир роты

полковник ГРЕЩЕНКО Александр Кононович. Воспитатель

подполк. ПОГРАНИЧНЫЙ Александр Николаевич

Запасные воспитатели: лолковник ПОТАПОВ Илья Николаевич и подполковник КАРПОВ Николай Евгеньевич.

 

Медицинский персонал:

Врач корпуса доктор ЮРКЕВИЧ Николай Алексеевич. Сестра милосердия ЖОЛКЕВИЧ Доминика Семеновна.

Хозяйственная и административная часть:

Полковник АЗАРЬЕВ Александр Николаевич — заведующий хозяйством.

Полковник ПЕТРОВ Николай Федорович — заведующий зданием.

Полковник ГЕРЦОГ Владимир Николаевич — эконом.

Капитан КНЫШ Михаил Терентьевич —- секретарь и казначей.

Капитан СТРАДЕЦКИЙ Вячеслав Константинович — бухгалтер.

Полковник ЧАПЛЫГИН Петр Михайлович — служащий канцелярии.

Коллежский Советник МЕЗЕНЦОВ Петр Николаевич — служащий канцелярии.

Капитан ШТРАНГЕ Владимир Владимирович — служащий канцелярии.


 

Персонал корпуса в 1942 году


 

Судьба чинов персонала Корпуса.

Большинство воспитателей и преподавателей Корпуса не эвакуировались с кадетами в сентябре 1944 года, а остались на своих насиженных местах. Судьба этих немолодых уже людей, посвятивших свою жизнь воспитанию кадет, оказалась печальной, а в некоторых случаях и трагической. Одна из причин такого промедления заключалась в том, что оккупационные власти вели ложную пропаганду о ненужности эвакуации ввиду стабилизации фронта. Столь безответственное поведение областного начальства не только ввело в заблуждение семьи персонала, но и привело к гибели всего Корпусного имущества.

Советская армия вошла в Белую Церковь в воскресенье 1 октября 1944 года настолько неожиданно, что цыгане приграничного села Кусич приветствовали входящие колонны возгласами «Живео Краль Петар!», и советскому командиру пришлось довольно долго разубеждать восторженных селян, что это не королевская армия под эгидой Союзников, а Советская.

Наспех собранные из местных коммунистов банды «партизан» со свеже нашитыми красными звездами и с разнокалиберным оружием, появились в городе значительно позже.

Дней через десять начал действовать СМЕРШ, и среди первых арестованных оказались местный судья Петр Волошинов и председатель русской колонии ген. Генералов. Югославянские граждане были переданы прибывшим вскоре титовским комиссарам, которые уже в середине ноября расстреляли 50 арестованных якобы в отместку за подобную же казнь сербских заложников со стороны немцев годом ранее. В списках, которые были расклеены по всему городу, среди казненных значились: Потапов, Хлодовский, Лавров, Генералов и другие. Их останки закопали на скотском кладбище южнее Рудольф-парка вдоль реки Неры.

Если бы титовцы продолжили свою расправу с невинными людьми тем же способом, то установить списки убиенных воспитателей было бы сравнительно легко. Но тут вмешались начальники НКВД, которые сделали выговор своим ученикам в ОЗНА и объяснили, что так не обделывают подобные дела, не объявляют имена во всеуслышание, а ликвидируют врагов тайно.

Поэтому все остальные преступления партизан в Белой Церкви остались нераскрытыми.

Известно только, что в начале декабря вышел приказ всех местных немцев и русских эмигрантов сослать в концлагерь. Но перед этим им велели явиться на суд «тройки» партизан. Возглавлял ее преподаватель Сербской Гимназии в Белой Церкви, Светолик Суботич, впоследствии ее Директор, а вторым членом был назначен полуцыган из села Кусич, Пера Белобабич, будущий начальник тюрьмы и концлагеря в Белой Церкви.

В явочном зале был поставлен стол, мимо которого должны были проходить арестованные и под угрозой расстрела класть все наличные драгоценности, как то, кольца, браслеты, цепочки, часы и т.п. Дошла очередь и до преподавателя французского языка, полковника В.А. Скалона. У него на руке было обручальное кольцо, которое он с пальца снять не мог. Понимая безвыходность положения, полковник Скалон сказал партизанам: «Если хотите отобрать у меня это единственное воспоминание о моей жене, отрубите палец».

Члены «тройки» переглянулись, но рубить палец не посмели.

Весьма вероятно, что по-началу пожилые мужчины и женщины русской колонии были размещены в здании Корпуса против ж.д. станции и там, по инициативе подполковника Филимонова, из гимнастического зала в спальни были перенесены кованные матрацы, чтобы не спать на голом полу. Но ввиду того, что армиям требовались казармы, все заключенные вскоре были переведены в городскую тюрьму, где отделили мужчин от женщин. Отношение к заключенным ухудшилось, и многие больные старики лежали без медицинской помощи. Стоял декабрь месяц, а помещения не отапливались.

В один из вечеров, а именно, в Сочельник 1945 года в камеру вошли партизаны и, ругая заключенных за то, что у них спертый воздух, приказали открыть окна, вымыть пол, постелить чистую солому, а окна оставить открытыми на всю ночь, пока пол не высохнет. Продолжая издеваться над узниками и выкрикивая бранные слова, стражники поздравили всех с Рождеством, пожелав им «сречно Баднье вече».

В ту ночь многие из заключенных простудились и вскоре умерли.

Однажды ночью в помещение вошли вооруженные «кноевцы» (Корпус народной обороны), разбудили всех заключенных и стали вызывать по списку. Среди уведенных был преподаватель В.Н. Кожин, капитан М.Т. Кныш и капитан Борис В. Шестаков. О них больше никто ничего не слышал. Очевидно, в этот же период были расстреляны и другие офицеры воспитатели. По некоторым сведениям кап. В.К. Страдецкий и кап. М.Т. Кныш были вывезены в СССР. Несколькими неделями позже в лагере села Шушара покончил с собой преподаватель математики Д.Д. Данилов, повесившись на своем ремне.

Только через 10 лет, когда супруге капитана Шестакова потребовались некоторые сведения о ее муже, чтобы получить пенсию, она обратилась к Белоцерковским властям (ОЗНА или УДБА) и объяснила, что получение пенсии будет зависеть от того, жив ли ее муж, пропавший без вести. И тогда она получила ответ, что капитан Шестаков вместе с другими русскими был выведен из тюрьмы в Белой Церкви и расстрелян где- то по дороге в Вршац.

Выжившие и пережившие все издевательства и пытки и выпущенные на «свободу» офицеры воспитатели были буквально выброшены на улицу без работы и без пенсии. Некоторые вынуждены были работать чернорабочими на складах или продавать на улицах газеты. Среди них оказались полк. И.П. Трофимов, подполк. Н.Е. Филимонов, подполк. Н.Е. Карпов, преп. Е.И. Козырева, и преп. рисования Н.И. Александров, который, кстати, утаил от своих мучителей, что у него сохранилась семейная табакерка.

(Составлено на основании Бюллетеня Белградских кадет и по воспоминаниям свидетелей и узников брозовских тюрем и концлагерей).

Жизнь педагогов, покинувших Белую Церковь до эвакуации Корпуса, сложилась несколько иначе. Когда Красная Армия вошла в Белград, то НКВД сразу арестовал по спискам всех чинов Русского Обще-Воинского Союза, а также членов Национально-Трудового Союза. Среди последних оказался и Олег Кожин, «Солнышко», сын преподавательницы русского языка, Марии Мечеславовны Кожиной. Он, как молодой, подававший большие надежды, археолог, надеялся «оправдать» себя, добровольно отправившись отбывать трудовую повинность в лагерь рудника Бор во время немецкой оккупации. Однако этот политический прием не произвел впечатления на чекистов. Олег Кожин был арестован, и мать ему некоторое время носила передачи на Баньицу, известную русским эмигрантам, казарму, обращенную в тюрьму. Через несколько недель матери сказали, чтобы она больше не приносила посылок: ее сын расстрелян. При этом известии Мария Мечеславовна упала в обморок и сломала ногу. Вскоре, после такого удара судьбы, она подверглась операции, в результате которой ей заменили один, затронутый раком, глаз стеклянным. Частично веря, что ее сын не расстрелян, а находится в СССР, а частично из боязни потерять работу в гимназии, Кожина даже избегала ходить в церковь, хотя смерть стояла уже у нее за спиной. Похоронена она на русском участке «Новог Гробля» в Белграде весной 1952 года.

(Составлено по воспоминаниям Миливоя Секулича, XXII выпуска).

К счастью, во всей этой трагической истории есть и светлая сторона. Когда старые кадеты узнали о судьбе своих воспитателей и когда политический террор в Югославии немного ослаб, со всех концов света полетели в Белую Церковь деньги, посылки и бодрящие письма, полные сыновней преданности. Но память о воспитателях и преподавателях была окончательно увековечена Памятником на кадетском участке кладбища в Белой Церкви. Собрав останки нескольких однокашников, кадеты, проживающие в Югославии, при технической и материальной поддержке членов Кадетского Объединения в Нью-Йорке, установили этот Памятник 3 июня 1986 года, а освятили его 9 октября 1987 года.

 

 

Памятник офицерам, преподавателям и воспитателям 1-го Русского Великого князя Константина Константиновича кадетского корпуса, расстрелянных в 1944 г.