О воспитательной работе

 

Надо сказать, что и Главное управление военно-учебных заведений постоянно подчеркивало приоритет воспитания над образованием, считая, что четкая воинская дисциплина, порядок и организованность должны являться не конечным результатом воспитания, а только его начальной ступенью; воспитание же должно глубоко проникать в душевный мир юноши, влиять на его сознание, психику, чувства, развивать моральные представления и ценности. Когда в гимназиях удалось навести порядок и освободиться от дурного наследия последнего периода существования кадетских корпусов (причем в данном случае меры принимались самые жесткие: переростков, отличавшихся буйным нравом и не желавших подчиняться новым порядкам, немедленно отчисляли в войска юнкерами или возвращали родителям), началась разработка методики нравственного воспитания Гимназистов на основе принципов, предложенных лучшими педагогами-новаторами России и Европы.

В основу этой методики, сформулированной в педагогическом комитете Главного управления военно-учебных заведений, были положены следующие начала:

- нравственное воспитание должно осуществляться постепенно, планомерно, с учетом возраста и развития воспитанников. Нельзя от них требовать того, чего они в силу своего возраста сделать еще не могут. Каждое новое моральное правило должно как бы вырастать из предыдущего их опыта. Бессмысленно добиваться от детей, чтобы они сразу же стали вести себя, как взрослые;

- воздействуя на все отделение, воспитатель должен основываться в работе на индивидуальном подходе к каждому гимназисту. «В каждом ребенке хранится задаток будущего нравственного совершенствования», — считал Ушинский. Он отмечал, что если педагогика хочет воспитать человека во всех отношениях, то должна прежде узнать его во всех отношениях. Поэтому от воспитателя требуется умение видеть, наблюдать и делать выводы;

- воспитание должно строиться не только на подавлении отрицательных черт в характере и нравственности воспитанников, а в первую очередь на доверии к его положительным качествам. Следовательно, не наказания должны превалировать в деятельности воспитателя, а убеждение. Такой подход требовал абсолютно иного отношения воспитателя к гимназистам. «Расположение к детям, безыскусственность и простота отношений, соединенные с прямым, открытым, ровным характером, достаточной самоуверенностью и настойчивостью, знанием в совершенстве и тех обязанностей, которые воспитатель на себя принимает, побеждают юное сердце ребенка, привлекаемое ко всему доброму и сильному. Кто близко стоял около детей, тот знает, что один искусный урок, один уместный, твердо высказанный совет, первый искусный и правильный шаг решает все дело в пользу воспитателя и делает его любимым и уважаемым. Тем самым воспитатель попадает на правильную дорогу».

 

В 1881 году была выпущена «Инструкция по воспитательной части для военных гимназий и прогимназий». Это был хорошо продуманный документ, в котором всесторонне учитывался опыт работы русских военно-учебных заведений, в том числе и почти 20-летний опыт деятельности военных гимназий (впоследствии он стал основой для подготовки соответствующей «Инструкции по воспитательной части для кадетских корпусов», когда они были воссозданы из военных гимназий). «Военные гимназии, — говорилось в инструкции, — имеют целью доставить молодым людям, предназначенным к военной службе, общее образование и воспитание и служат вместе с тем приготовительными заведениями для военных училищ... Общая цель воспитания состоит в том, чтобы развить в душе питомца нравственную норму во всей ее чистоте и привести в строгое согласие с этой нормой все его действия, затем развить духовные способности воспитанника и преподать ему требуемые знания и умения и, наконец, обеспечить физическому его организму, в зависимости от прирожденных свойств, здоровье, крепость и силу, необходимые для того, чтобы тело человека всегда служило надежным и покорным орудием истинно просвещенного духа».

 

По мнению Главного управления военно-учебных заведений, важно было «установить в каждом из воспитанников необходимые основы для приготовления из них впоследствии... строго повинующихся законной власти и одушевленных сознательным чувством долга верных слуг России, добрых и почтительных сыновей, честных и трудолюбивых граждан, образованных, дельных и крепких духом и телом воинов, серьезно смотрящих на службу государству и обществу не как на средство, а как на благороднейшую цель своей жизни».

Считалось, что все, что окружает воспитанника, должно служить формированию у него положительных эмоций, эстетических чувств. Как-то в 1875 году в Симбирск приехал Д.А.Милютин, чтобы осмотреть место, отведенное для постройки военной гимназии. Внимательно ознакомившись с планом строительства, он внес поправки в чертежи и высказал начальнику строительства «свое непременное желание, чтобы наружный вид нового здания был одинаково красиво отделан как с лицевой стороны, выходящей в Троицкий переулок, так и с внутренней, обращенной во двор» (Материалы для истории Симбирского кадетского корпуса. С. 20-21).

Земское дворянство, которое в значительной степени из своих средств финансировало строительство военных гимназий и прогимназий, старалось, чтобы они выглядели как можно красивее и внушительнее — ведь они служили как бы визитной карточкой города и губернии. Для проектирования и строительства приглашали лучших архитекторов и инженеров, которые создавали своеобразные и даже уникальные архитектурные ансам­бли. Здания строились, как тогда писали, «с новейшими приспособлениями для водяного отопления, искусственной вентиляции и увлажнения воздуха, с паркетными полами», со спортивными, танцевальными и «рекреационными», то есть актовыми, залами; дворы военно-учебных заведений украшались в лучших традициях садово-паркового искусства.

 

Для каждого возраста предусматривался целый комплекс жилых, учебных и служебных помещений, который включал спальни, туалетные комнаты, классные комнаты, библиотеку, рекреационный зал, комнату для посетителей, кладовые помещения. Квартиры воспитателей располагались поблизости.

Вводился следующий распорядок дня для воспитанников:

  7.00 —   8.00 — подъем, умывание, заправка постелей, чистка обмундирования, молитва;

  8.00 —   9.00 — повторение уроков;

  9.00 — 12.00 — классные занятия;

12.00 — 12.30 — завтрак и большая перемена;

12.30 — 14.00 — классные занятия;

14.00 — 15.15 — гимнастика, отдых;

15.15 — 16.00 — обед;

16.00 — 17.00 — отдых;

17.00 — 19.00 — подготовка домашнего задания;

19.00 — 20.00 — игры и внеклассные занятия;

20.00 — 20.30 — приготовление к ужину и ужин;

      21.00 — отбой для младших возрастов;

      22.00 — отбой для старших возрастов.

 

Каждая военная гимназия и прогимназия могла вносить коррективы в этот распорядок дня, но практически во всех военно-учебных заведениях он был одинаковым.

 

Правила поведения воспитанников

В классе. Правилами предусматривалось, что воспитанники должны были прибыть к своей классной комнате за 5 минут до начала уроков и по звонку входить в класс. В каждой классной комнате вывешивались списки воспитанников с указанием количества баллов, полученных на последних экзаменах. Фамилии гимназистов в этих списках располагались «по старшинству» таких баллов, и каждый старался подняться выше в этом списке. Гимназисты обязаны были стоя встречать и провожать, преподавателей, инспектора классов и директора. Разговаривая со старшими, гимназист должен был стоять в приличной позе, не облокачиваясь и ни на что не опираясь, смотреть в глаза собеседнику, не перебивать его вопросами, не смеяться, а отвечать сдержанно,  следя за правильностью своей речи. Садиться со взрослыми он мог только после их приглашения. При встрече со взрослыми ему полагалось вставать, вежливо кланяться, но руки первому не подавать. Если гимназист был у кого-нибудь в гостях, то ему не следовало вступать в споры, играть в карты, курить, начинать первым разговор; он должен был вежливо обращаться со всеми, в том числе и с прислугой.

В правилах поведения воспитанников военных гимназий отмечался и такой момент: «Воспитанник должен избегать лжи (даже в шутку), злословия и наушничества. Ни лжи, ни злословия, ни наушничества в заведении никто от воспитанника не требует, напротив, поставляется правилом, что упорство во лжи усиливает вину, а откровение и прямое признание уменьшает и, в известных случаях, даже уничтожает наказание». С товарищами гимназист должен был жить дружно, избегать неуместных шуток и грубых разговоров, снисходительно относиться к их недостаткам. Воспитанникам запрещалось бранить прислугу в гимназии или грубо с ней разговаривать. Распоряжения преподавателя или воспитателя следовало выполнять, даже если это не соответствовало желаниям воспитанников.

«В видах правильного сердечного воспитания, — наставляла инструкция, — заведение обязано всеми доступными средствами поддерживать во вверенных ему юношах теплые чувства любви и почтительности к их руководителям и ближайшим родственникам, тщательно оберегая в каждом воспитаннике те добрые следы патриархальной нравственности, кои вынесены им из домашней, семейной жизни. Вообще естественная привязанность детей к семье должна как можно менее ослабляться в них влиянием жизни в стенах закрытого заведения, которое постоянно заботится о правильном и соразмерном развитии в своих воспитанниках не только ума и характера, но и сердца».

Перед увольнением гимназистов в отпуск воспитатели обязаны были познакомиться с теми лицами, которые пожелали взять к себе воспитанников на выходные дни или канику­лы, лично или написать им письма.

Находясь в отпуске, гимназисты обязаны были «держать себя всегда прилично и вежли­во, одеваться справно и опрятно, выходить из дому непременно в форменной одежде и с отпускным билетом и в точности соблюдать подробно означенные в нем правила отдания воинской чести».

Воспитатели должны были следить, чтобы гимназисты не забывали писать родителям и близким родственникам; при необходимости гимназия принимала на себя эти почтовые расходы. В отличие от дореформенных кадетских корпусов переписка воспитанников не подлежала контролю со стороны воспитателей. Деньги, которые присылались гимназистам из дома, получали воспитатели и выдавали воспитанникам для приобретения нужных вещей.

 

Немаловажное значение в военных гимназиях и прогимназиях придавалось добрым товарищеским отношениям между воспитанниками, т.к. считалось, что «в этой преимущественно сфере вырабатываются будущие черты их (гимназистов) характера. При разделении всей массы воспитанников на несколько возрастов и при установившихся в заведении добрых нравах в общем его духе близкое сообщество с порядочными товарищами приносит несомненную пользу каждому из воспитанников и значительно облегчает работу воспитателей. Дружеские же связи в годы юности нередко оставляют глубокий след в мыслях, чувствах, привычках и склонностях человека на всю жизнь, а потому не могут не быть признаваемы за один из сильных факторов воспитания, которое должно всеми мерами ослаблять вредное и усиливать полезное влияние товарищей друг на друга и тем самым закладывать в них еще в школе основание благородного обществен­ного духа; побуждая более взрослых и развитых воспитанников к дружелюбной помощи и покровительству младшим и слабейшим, но ни под каким видом не терпеть доносов на товарищей, а, напротив, поощряя совоспитывающихся всегда выполнять разумные требования доброго товарищества, отнюдь не прибегая, разумеется, ко лжи и обману».

В этот период в отличие от дореформенных времен не только разрешались, но и поощрялись контакты гимназистов с воспитателями и преподавателями. Многие воспитанники ходили в увольнение в их семьи. Вместе участвовали в любительских спектаклях и представлениях, устраивали вечера отдыха. Вес это благотворно сказывалось на взаимоотношениях младшего и старшего поколений. Вот что писал, например, директор Симбирской военной гимназии: «Никогда не забуду того поистине трогательного участия, которое проявили кадеты во время болезни дифтеритом моей дочери. По свидетельству служащих и рассказам доктора, они поджидали его, когда он выходил от больной, чтобы узнать о состояний ее здоровья, писали отцу Иоанну в Кронштадт и выразили мне самый искренний восторг, когда я, после выздоровления дочери, пришел в роту поблагодарить их за сочувствие» (Материалы для истории Симбирского кадетского корпуса. С. 121-122).

 

О благотворительности. Говоря о воспитанниках этого же военно-учебного заведения, можно вспомнить и такой факт: когда в сентябре 1891 года в Симбирской губернии из-за неурожая возник голод, то единогласно было решено помочь голодавшим ученикам сельских школ. Воспитанники три раза в неделю жертвовали свою порцию хлеба для голодающих. Из этого хлеба сушили сухари, после чего сами же и развозили их по сельским школам. Это движение симбирцев было подхвачено в Петербурге многи­ми литераторами, художниками, актерами, юристами, преподавателями, которые выразили желание своими средствами поддержать почин будущих офицеров. Вот некоторые из тех, кто выслал в Симбирск деньги, чтобы кадеты могли закупить продовольствие для учащихся сельских школ: директор классической гимназии и редактор журнала «Русская школа» Гуревич, драматург Крылов, художник Репин, издатель энциклопедического словаря Ефрон, редактор журнала «Стрекоза» Васильев, писатель Мамин-Сибиряк, артист императорских театров Свободин, редактор «Исторического вестника» Шубинский, профессор консерватории Соловьев и другие.

Благотворительная деятельность вообще была широко развита в военно-учебных заведениях. В 1875 году в Симбирской гимназии было основано так называемое братство святителя Николая Чудотворца. «Братчиками» в него входили представители земства, дворянского собрания, горожане; многие выпускники гимназии, уже будучи офицерами, также считали себя членами этого братства. На членские взносы, а лучше сказать пожертвования, содержались в гимназии неимущие воспитанники, на эти же средства организовывалась материальная помощь попавшим в трудное положение выпускникам, преподавателям, воспитателям, лицам из числа обслуживающего персонала. Аналогичные братства, общества вспомоществования и тому подобные благотворительные организации были распространены и в других военно-учебных заведениях. И показательно, что многие выпускники на протяжении всей жизни продолжали деятельно участвовать в работе подобных обществ, союзов, братств, поддерживали переписку с родным учебным заведением, помогали друг другу в различных  жизненных ситуациях.

 

Своеобразное чувство патриотизма воспитывалось у юношей с детства: они старались быть патриотами своего учебного отделения, своей военной гимназии, военного училища, города, где прошли годы учебы, своего полка и, естественно, армии. Выпускники одного военно-учебного заведения могли свободно обращаться друг к другу, независимо от должности и положения в обществе. Например, в письмах к бывшему военному министру Куропаткину часто встречается обращение: «как павлон павлону», то есть выпускнику Павловского военного училища, питомцев которого называли павлонами. В библиотеке военно-учебного заведения или полка заводились специальные разделы, в которых были представлены книги или брошюры, вышедшие из-под пера бывших воспитанников или офицеров, которые считали за честь прислать свою работу в родной полк, училище, военную гимназию или кадетский корпус...

По мере приближения к выпуску из военной гимназии преподаватели, и в первую очередь воспитатели, обязаны были знакомить своих питомцев «с внешними, нередко мелочными, требованиями современной общественной жизни, хотя и не имеющими сами по себе нравственного значения, но отчуждение от которых, мешая юноше занимать равное с другими положение в свете, возбуждает в нем недовольство собою, располагает к пессимизму...».

 

Трудовое воспитание. Воспитанникам старались привить мысль о том, что «никакая работа с чистыми побуждениями не унижает человека». Это направление было новым в военно-учебных заведениях, где стали оборудоваться специальные мастерские, классы для труда. Появились и «Правила для устройства занятий воспитанников ремесленными и садовыми работами». Гимназистов обучали столярному и переплетному делу, учили литографии, резьбе по дереву, работе на токарном станке, обучали садоводству, огородничеству и комнатному цветоводству. «Цель всех таковых работ в заведениях заключается в приучении воспитанников к предстоящей им, по выпуске, трудовой жизни, в производительном наполнении их досуга, в сообщении им по возможности умения и навыка в некоторых полезных мастерствах и, главное, в том благотворном влиянии, какое оказывает на развивающийся организм умеренная и осмысленная физическая работа... Весь смысл работы, — особо подчеркивалось в правилах, — должен состоять здесь в упражнении сил детей и в изощрении их способностей, так как в педагогическом отношении имеет цену не продукт работы, а влияние процесса ее на самого работника».

Гимназисты выполняли различные работы по ремонту классной мебели, сами делали деревянные счеты, линейки, циркули, транспортиры, рамы для картин, портфели и сумки для учебников, детские игры, санки для катания с гор, переплетали библиотечные книги, литографировали конспекты, карты, схемы, таблицы. В летнее время работали в саду и в огороде, учились делать планировку, расчистку сада, подрезку и прививку деревьев, выращивали овощи и фрукты, которые шли на питание гимназистов.

Воспитанников приучали к бережному отношению как к собственным, так и к казенным вещам. Гимназист имел в своем ящичке опись находившихся у него вещей и книг, и воспитатели время от времени контролировали их по этим спискам. В случае пропажи какой-либо вещи или порчи имущества новые вещи не спешили выдавать, «дабы этим стеснением дать воспитаннику почувствовать неприятные последствия небрежного обращения с выданным ему на руки имуществом». В инструкции на сей счет говорилось следующее: «По мере возраста каждого юноши необходимо приучать его к деятельной заботливости о самом себе, к аккуратности и строгой расчетливости в пользовании собственными материальными средствами, к благоразумной осторожности и самопомощи в жизни, к охранению своих законных интересов и к надлежащему сбережению своего здоровья, без излишней боязливости и мнительности».

Там же указывалось, что одной из существенных задач воспитания следует поставить «разумное и твердое противодействие развитию в юношах меркантильного направления, успевшего уже проникнуть не только во все слои общества, но отчасти даже и в школу...

А потому каждый воспитатель нравственно обязан вкоренять в своих питомцах глубокое убеждение в том, во-первых, что низменная цель такого алчного стремления, по мере кажущегося приближения к ней искателя, отдаляется от пего и, во-вторых, что не только искание, но и самое достижение этой цели, если бы оно удалось, никогда не сделает человека ни лучше, ни счастливее...

Для человека с правильно развитым чувством внешние блага жизни должны служить не целью, а только средством для достижения нравственной цели; обеспечить же свое личное материальное довольство, по мере данных ему сил и способностей, он может не иначе, как посредством прилежного труда, бережливости, воздержанности и строгой честности».